Муссон

Смит Уилбур

Следующие два дня они вырубали бивни двух самцов, принимая все меры предосторожности, чтобы не повредить их. Фунди показал, как извлекать из полости в основании каждого бивня длинный конический нерв, а потом заполнять эту полость зеленой травой. С помощью веревок из коры они привязали четыре бивня к жердям для переноски. И когда пустились в долгий обратный путь к шлюпкам, каждый бивень приходилось нести четверым.

Добравшись до реки, они глубоко закопали бивни в песок, так чтобы до них не могли добраться и измочалить даже гиены.

Потом

в шлюпках снова двинулись вверх по течению. С каждым днем свежих слоновьих следов становилось все больше, и охотники, высадившись на берег, иногда проходили всего несколько миль до новой добычи. В других случаях приходилось идти несколько дней, чтобы догнать стадо.

Через месяц они набрали довольно слоновой кости, чтобы полностью загрузить шлюпки. Все белые были оборваны и утомлены. Остатки жира в их телах сгорели, лица осунулись, а сами они напоминали скелеты. Только на Аболи и Фунди трудности охоты словно бы не сказались. И все обрадовались, когда Том объявил о своем решении вернуться в Форт Провидения.

Вечером Аболи и Фунди подошли туда, где Том сидел и глядел на догорающий костер, думая о Саре и предвкушая встречу с ней. Они присели по бокам от него, и Том задумчиво посмотрел на их черные лица, прежде чем заговорить.

— У вас серьезное дело, — сказал он наконец уверенно. — Вижу, вы решили испортить мне настроение и радость возвращения в Форт Провидения. — Он покорно вздохнул. — Что ж, выкладывайте.

— Фунди говорит, что мы очень близко к земле его племени лози.

— Насколько близко? — подозрительно спросил Том. Теперь он свободно говорил на языке лози и знал, что такое, по мнению Фунди, «очень близко».

— Десять дней пути, — уверенно сказал Фунди, но потом, когда Том грозно посмотрел на него, опустил взгляд. — Ну, может, немного больше.

— Значит, Фунди хочет вернуться к своему народу? — спросил Том.

— Я пойду с ним, — спокойно добавил Аболи.

Том обеспокоился. Он встал, отвел Аболи в сторону и гневно обрушился на него:

— В чем дело? Ты хочешь бросить меня и вернуться в Африку?

Аболи улыбнулся.

— Я уйду ненадолго. Мы с тобой стали ветвями одного дерева. И нас невозможно разъединить.

— Тогда почему ты уходишь без меня?

— Много лет на лози охотятся работорговцы. Если там увидят твое белое лицо…

Он выразительно пожал плечами.

— Нет, с Фунди пойду я. Мы захватим с собой столько товаров на продажу, сколько сможем унести. Фунди говорит, что у его племени большой запас слоновой кости — от слонов, попавших в ловушки, и от старых животных, туши которых они находят в лесу. Когда Фунди успокоит соплеменников, а я покажу образцы товаров, возможно, мы сможем начать с лози торговлю.

— А как я снова тебя найду?

— Я приду к тебе в Форт Провидения. Фунди говорит, что в племени я смогу купить лодки. И, может быть, когда мы снова встретимся, моя лодка будет нагружена богатствами.

И Аболи покровительственно положил руку на плечо Тому.

— В

последние дни ты доказал, что стал великим охотником, но теперь тебе пора отдохнуть. Вернись к женщине, которая тебя ждет, и сделай ее счастливой. Я вернусь до смены сезонов и начала Большой Влаги.

Наутро Аболи и Фунди подняли на головы, чтобы освободить руки для оружия, тяжелые тюки с бусами, медной проволокой и тканями, легко уравновесили их и двинулись по берегу на запад. Том немного прошел рядом с Аболи, потом остановился, посмотрел, как его старый товарищ исчезает среди высоких деревьев прибрежного леса, и печально вернулся туда, где на берегу ждали шлюпки.

— Отплываем, — приказал он и занял место у руля передовой шлюпки. — Возвращаемся в Форт Провидения.

Моряки весело налегли на весла, и лодки двинулись вниз по течению.

Наблюдатели на холме над Фортом Провидения заметили их, как только они вышли из-за последнего поворота реки, и когда Том сошел на берег, его встречала пританцовывающая от возбуждения Сара. Она бросилась к нему в объятия, но сразу отстранилась и посмотрела ему в лицо в ужасе от того, что увидела.

— Ты голодал! — воскликнула она. — И одет в лохмотья, как чучело! — Она наморщила нос. — Когда ты в последний раз мылся?

Она повела его на холм, но в дом не впустила.

— Из-за тебя вся моя работа провоняет.

Вначале она наполнила горячей водой, от которой шел пар, оцинкованную сидячую ванну во дворе под диким инжиром. Потом раздела Тома, бросила его лохмотья в сторону для последующей стирки и починки и усадила его в ванну, как малого ребенка. Смыла губкой накопившиеся за долгие недели охоты пыль и грязь, расчесала густые черные волосы и заплела их в матросскую косицу.

Ножницами она подрезала лохматую бороду Тома, превратив ее в аккуратную заостренную бородку, которую ввел в моду король Вильгельм. Смазала все царапины на руках и ногах мазью из запасов доктора Рейнольдса. Том наслаждался ее вниманием.

Наконец она помогла ему надеть свежие, только что выглаженные рубашку и штаны. И только тогда взяла за руку и отвела в дом. Гордо продемонстрировала все, что сделала в его отсутствие: от кресла, изготовленного корабельными плотниками специально для него, до широкой кровати в спальне и тюфяков, которые она сама сшила и набила капоком — ватой семян шелковых деревьев, растущих вдоль реки.

Том со злорадной улыбкой посмотрел на кровать.

— Работа, конечно, неплохая, но прежде чем хвалить, я бы хотел ее опробовать, — сказал он и погнался за Сарой. Она со смехом дважды обогнула кровать, прежде чем позволила поймать себя и уложить на вышитое покрывало.

После они лежали рядом и разговаривали — до захода солнца и потом еще почти всю длинную ночь. Том говорил обо всем, что сделал и что видел. Он рассказывал об охоте, описывал необычную землю, леса и далекие голубые горы, удивительных животных и птиц, которых они обнаружили.