Мутанты Асинтона
Шрифт:
– Эй, стойте! – со стороны «ПЛАТы» к детям подбежал Черепок. – А где твоя прежняя малышка? – спросил он Тинга, изумленно рассматривая Астрик: одета в такое же голубенькое платьице, такого же роста, но совсем другая.
– Это ее сестренка. – Тинг лукаво посмотрел на Астрик.
– Жаль, – вздохнул Черепок. – Я хотел пригласить ее в нашу компанию. Тут совсем рядом.
– Мы спешим домой, – заторопился Тинг.
– А мне интересно, – заупрямилась Астрик.
Они прошли мимо рынка и оказались на пустыре, посреди которого стоял дом, похожий на заброшенную охотничью сторожку.
– Что, бродяга, соскучился? Повезло тебе: не пустили на пух и мясо. – Черепок погладил лебедя, и они вошли в аккуратную комнатушку с ветхой, но сносной мебелью.
– Садитесь, – по-хозяйски пригласил он. – Здесь мы в безопасности. – И, вздрогнув, настороженно обернулся к двери. – Кто-то идет. – Он вышел и тут же вернулся, весело потирая голую голову.
За его спиной выросли двое: девушка росточком с первоклашку и коротконогий человек со столь огромным животом, что выглядел почти шарообразным.
– Брикет на вашу голову! – звонко выкрикнула девушка.
– Колибри, мы же договорились, – поморщился ее спутник.
– Здравствуйте, – поправилась Колибри. – О, Шар, у нас гости!
– Клянусь своим животом, они нравятся мне! – пробасил Шар, рассматривая Тинга и Астрик.
Сбросив с ног туфли, Колибри бесцеременно растянулась на диване.
– Не понимаю, что делает здесь эта малышка? – повернулась она к Астрик. – Ты такая нормальная, аж тошно. Этот же дом – наше убежище от взглядов. Люди так бестактны! Думают, что мы страдаем из-за своей внешности, и не стесняются рассматривать нас как зверушек. Но наши истинные страдания – от их невоспитанности. Природа накуролесила с нашими генами, и вот вам – мутанты. Впрочем, обычные люди уже редко рождаются в этом городе.
– Ты вечно преувеличиваешь, Колибри, – поморщился Шар, с трудом унимая одышку. Живот его колыхался, лицо распаренно покраснело и покрылось росой пота.
– Колибри права, – поддержал девушку Черепок. – Куда ни заглянешь, повсюду склоки, споры и все по одному и тому же поводу. Жить становится сложнее и сложнее. На днях я пришел помыться в баню, а мне сказали – нужна справка о том, что «Асин-тон – не Асин тон». А вчера в парикмахерской потребовали справку противоположного содержания: «Асинтон – не ас Интон». И никто не замечает, как под ногами колышется земля от ворчанья старого Керогаза.
– К тому же люди теряют индивидуальность, – вздохнула Колибри. – Нынче только мы, мутанты, еще похожи на самих себя, и то потому только, что нам трудно скрыться под масками. Все подражают друг другу, копируют знаменитостей. Нацепила эстрадная певица на голову тюрбан, и через пару дней в тюрбанах красовались все девушки Асинтона. Человек теряет свое «я» и превращается в…
– … обезьяну! – хлопнула в ладони Астрик.
– Верно, – кивнул Черепок. – Ибо обезьяна – это «о» (образ) – «без» – «я» – «на» (тебе!), за то, что не думаешь собственной башкой. Но больше всего меня тревожат холодильники. Сегодня за час их прошло по проспекту в два раза больше, чем вчера. Они настраивают мужей против жен, родителей
Дети, взглянув на часы, заторопились домой, как вдруг Астрик что-то сшибло с ног, и она почувствовала, что преждевременно проваливается в чулан, откуда невнятно ощущалось присутствие сменившей ее сестренки.
– С ней дурно! – взвизгнула Колибри, увидев стремительную метаморфозу девочки.
Собравшиеся в растерянности окружили ее, не зная, что предпринять.
– Не пугайтесь, это вместо Астрик появилась Гастрик, – объяснил Тинг, досадуя на то, что возвращаться домой придется с этой маленькой страшилой. – Та самая, о которой ты спрашивал, – сказал он Черепку.
Еще не совсем очнувшись от внезапного превращения, впервые совершенного усилием воли, покачиваясь на еще дрожащих ногах, Гастрик оглядела присутствующих и победно захохотала, растягивая и без того длинный рот до внезапно распухших толстых ушей.
– Вот! Я пришла! – наконец вымолвила она, успокоившись.
Все продолжали смотреть на нее молча, с оттенком ужаса в глазах, ибо никогда не видели ничего подобного.
– Я вам что, не нравлюсь? – вызывающе спросила она.
– Глупости, – засуетился Черепок, первый очнувшись от шока, – Именно ты и была нужна нам.
– А вы тут все, как на подбор, красавчики, – съехидничала Гастрик, переводя взгляд своих выпученных глаз с одного мутанта на другого.
– Зато ты перещеголяла всех, – отпарировала Колибри, оскорбленная нахальством девчонки.
Тинг расстроенно наблюдал за происходящим: он-то надеялся, что явится домой с Астрик, и тем самым смягчит гнев и ее, и своих родителей, потому что девочка толково объяснила бы в чем дело. И вот на тебе: эта жабка вылезла минут на сорок раньше положенного.
– Ну, продолжайте беседу, – она вскарабкалась с ногами на диван и приняла выжидательную позу.
Черепок кашлянул в замешательстве:
– Мы в общем-то обо всем переговорили. А тебе я хочу сказать, чтобы приходила сюда как в родной дом.
– Не вижу тут ничего интересного, – капризно пропищала Гастрик.
– Подожди, подрастешь – увидишь, – как-то угрожающе сказала Колибри.
Гастрик не понравился ее тон. Она вскочила с дивана и потащила Тинга вон из дома:
– Нам тут нечего делать!
Мальчик не успел и попрощаться, как они очутились на крыльце, быстро пересекли пустырь и вышли к подземке, у входа которой прогуливался человек в черной форме стража порядка. Гастрик опрометью бросилась к нему. Тинг еще и не сообразил, что она собирается делать, как услышал ее сбивчивую речь:
– Там, за пустырем, домишко мутантов. Они собираются и что-то обсуждают. Думаю, их следует разогнать, пойдите и наведите порядок.
Страж с удивленной брезгливостью выслушал ее, кивнул и без особой резвости пошел в сторону пустыря.
– Что ты наделала! – вскипел Тинг. – Предательница! Гадкая жаба! – И он нырнул в толпу, спешащую к электричке.
Дико взвизгнув, Гастрик бросилась за ним, стараясь не потерять его из виду, поскольку боялась заблудиться.
2