Мутный пассажир (сборник)
Шрифт:
– Алё.
– Алё, Макс. Ты работаешь сегодня, уже на месте?
– Я – да, а хуй – в тесте, – ответил Макс.
– Я тут рядом нахожусь, могу зайти, если хочешь.
– Давай, заваливай, – согласился мой друг.
Я пошёл к Максу. Небо немного прояснилось, и на улице вроде как даже посветлело. Подходя к столовой, я заметил у кустов машину «скорой помощи». Я поравнялся с ней и увидел на земле мужика в грязной желтухе и грязных штанах, который лежал на боку, подложив руки под голову и слегка согнув ноги, будто спал. Всё, что меня
«Любопытно, – подумал я. – Может, я только что посмотрел на трупака?»
Когда-то я уже видел нечто похожее – какой-то пузатый мужик лежал на земле в форме звезды, раскинув руки и ноги в стороны. Вокруг него столпились люди, кто-то пытался оказать ему первую медицинскую помощь. Я заметил проезжавшую машину нашей доблестной милиции, которая, увидев скопление людей возле лежащего человека, замедлила ход. Машина медленно проехала в метре от столпотворения, из её окон можно было заметить любопытствующих сотрудников органов правопорядка, и, не останавливаясь, добавила скорости и исчезла из виду.
После увиденного спящего жмурика я почему-то вспомнил одного дядьку, которого встречал каждое утро, когда ходил на учёбу. Он шёл мне навстречу, и мы с ним всегда пересекались примерно в одной и той же точке. Иногда он шёл с маленькой девочкой, наверное, дочкой, которую, возможно, отводил в детский сад. Он был высокий и всегда шёл быстро, поэтому девочка, которая ему была чуть ли не по колено, буквально бежала за ним трусцой. Мы с ним виделись каждый будний день на протяжении двух или трёх лет. А потом он вдруг перестал ходить по этой дороге. И всякий раз, проходя мимо того места, где мы с ним обычно пересекались, я вспоминал его и думал:
– Может, он на больничном или в отпуске?
– Может, он сменил маршрут?
– Может, он стал ездить на работу на автобусе или на машине?
– Может, он сменил работу или место жительства?
А однажды я, просматривая некролог в газете, увидел фотку этого самого дядьки. Там было написано, что он умер сорок дней назад после непродолжительной болезни. И что родные очень скорбят по нему и никогда его не забудут.
Я зашёл в столовую. Народа там почти не было. Я гуднул Максу, он вышел.
– Здорова.
– Соси ты хуй у Николая Второго, – Макс пожал мне руку. – Чё, как сам?
– Хожу на уколы, – я показал ему пакет с лекарствами.
– Ха. И как, выздоравливаешь?
– Не, мне на положительный исход можно не надеяться, я же не кино с хорошим концом.
– А ты увлекись народной медициной и самолечением.
– И что делать?
– Повторяй за мной, – начал Макс. – Подними правую руку вверх.
– Поднял, – сказал я без энтузиазма.
– А теперь резко махни ею и скажи: «Да в рот оно ебись!»
– Ха-ха, – я улыбнулся. – Знаешь, кто мне уколы делал?
– Кто?
– Помнишь,
– За которой я пошёл, как маньяк, и по жопе шлёпнул?
Я засмеялся и закивал.
– Ебануться-обосраться! – воскликнул Макс и тоже засмеялся. – И чё, она тебя узнала?
– Надеюсь, нет.
– А как она выглядит, не поплохела?
– Выглядит лучше нас, будь уверен.
– Ну чё, завтра идём на уколы вместе, – довольно заулыбался Макс.
– Прямо возле столовой мужик какой-то валяется, – сказал я ему последнюю новость, решив сменить тему.
– Хуй на него. Лучше расскажи мне ещё про медсестричку. Во что она была одета?
– Ха-ха, не знаю, я думал только о том, чтоб она меня не вспомнила.
– Эх, ты! Чего ты растерялся? Надо было наоборот ей напомнить. Хе-хе-хе.
– А возле мужика уже была «скорая», и менты подъехали, – продолжал я загробную тему.
– Да тут постоянно какие-то мужики валяются. Хоть бы раз пиздатенькая тёлочка попалась. Уж я бы ей оказал медицинскую помощь, – засмеялся Макс.
– Он вроде дохлый был, рожа синяя. Наверное, раз менты приехали, точно дохлый.
– Это всё хуйня. У всех колдырей цвет кожи – синий. А «скорая» вообще без ментов никуда не ездит. Они у них на хвосте, на каждый вызов с ними едут, типа как охрана. Мало ли, куда их вызовут.
– А, я этого не знал.
– Ты, кстати, хавать не хочешь? Я могу тебя чем-нибудь угостить, – предложил Макс.
– Не знаю. А чем?
– У нас есть щи, пюрешка с котлеткой, салатеи, выпечка. Выпечку я сегодня сам мутил – временно кондитера подменяю.
– Наструхал, небось, в тесто? – спросил я с улыбкой.
– А то как же. У меня день зря пройдёт, если в тесто не кончу. Иногда, знаешь, выковыриваю перхоть подзалупную – и в компот!
– Хехехе, – я засмеялся.
– Я положил вам в пирожок подзалупный творожок. Чтоб улучшить настроенье, сопли я запёк в печенье. И, чтоб нам не обломаться, ну не смог я удержаться, в шаурму вложил гондон – с мыслью, смех чтоб вызвал он, – прочитал Макс стихотворение собственного сочинения.
– Ха-ха, – я слегка повеселел.
– Ну чё, будешь что-нить? – спросил он ещё раз. – Пюрешка, котлетосы, салатеи, щи…
– Щи – хоть хуи полощи, – грустно произнёс я. – Давай компот и выпечку какую-нибудь. Только немного, я не особо хочу жрать.
– Не вопрос. Иди падай за любой свободный стол, ща я всё принесу, попиздим, пока народа мало.
Я сел в самом углу и стал осматривать помещение. Мне казалось, что здесь пахнет, как в Советском Союзе. Не знаю почему, но у меня всегда запах школьной столовой и вообще любой столовой ассоциировался с Советским Союзом. Наверное, это из-за внешнего вида помещений, до которых ещё не успел докатиться современный евроремонт. Я мотал башкой, пока мне в глаза не бросилось слово «соусы».