Муза для чудовища
Шрифт:
— Здрасьте, ата Джеро! — радостно брякнул он и, войдя внутрь, плюхнулся на стул для посетителей и с любопытством огляделся по сторонам: скользнул заинтересованным взглядом по вымпелу «Лучшему собирателю года», по грамоте «За заслуги перед обществом» (это ата Аэда расстаралась, уж больно ей ремонт понравился, даже если закрыть глаза на фонтаны, бассейн с сауной и тренажёрным залом, а также миниатюрные висящие сады), а затем посмотрел на меня смеющимися глазами и заявил:
— А я к вам!
— М-да? — я задумчиво почесала бровь, не представляя, что могло привести
— По рабочему, — нахально улыбнулся он мне и небрежно бросил на стол картонную папку, перехваченную поперёк толстым шнурком шпагата. — Вы меня совсем не помните? Я был на вашем первом собрании. Ну, когда вы про муравьёв расcказывали и стволы…
Я растерянно кивнула, а потом покачала головой. То есть я его, кажется, вспомнила. Точно там был один паренёк, я ещё, вроде как, подумала, как он забрёл в отдел эротики-то, но с тех пор я о его существовании успела позабыть, и теперь просто не знала, что сказать. Прочитать выговор за прогулы или всё же поинтересоваться, точно ли о совершеннолетний?
— Меня Эль Гуини зовут, — моё напряжённое молчание парня, кажется, ободрило, он еще шире улыбнулся и, подтолкнув ко мне папку, в которой, по всей вероятности, лежала рукопись, уточнил:
— По прозвищу Гарри Поттер.
Я едва не перекрестилась, клянусь! И вот сто раз зарекалась не спрашивать у музов, откуда они берут свои клички, а всё равно спросила:
— Почему Гарри Поттер-то?
— Вы мне скажите, — нагло подмигнул нахалёныш, интонационно выделив местоимение «вы».
Дрожащей рукой я развязала шпагат, вытащила верхнюю страницу и прочитала зачем-то вслух:
— «Вертинская, ты на месте? Терещенко больничный взяла, а у нас госзаказ горит, — имено с этих слов и началась вся моя история. Правда, тогда я ещё не знала ни о самой истории, ни о её начале. И не подозревала даже. Тогда я лишь вздpогнула и лёгким движением руки свернула окно с «Волшебной фермой», а затем посмотрела на Станислава Аркадиевича, нашего главреда».
О боже!
— Откуда!? — прохрипела я, трясущимися руками открывая нижний ящик письменного стола. — Я ведь никому! Даже Иану ни слова!
Рукопись лежала на месте. Да и куда она могла деться из запертого кабинета?
— Ну, до Иана мне никакого дела нет, — деловито потирая руки, произнёс, прости Господи, Гарри Поттер. — А в бухгалтерию отчёт попрошу вовремя сдать. У меня именно на эту вещь очень большие надежды.
И тут я покраснела.
— Но ведь это же… не эротика, — последнее слово я зачем-то прошептала, хотя за неполный год работы в эротическом СИ, я, казалось бы, полнoстью разучилась смущаться.
— Поплюйте! — мальчишка сплюнул через левое плечо и три раза стукнул по своей макушке. — Зачем нам эротика? Но по сложившейся веками традиции, свои продукты собиратели обрабатывают сами, в назидание, так сказать…
Целый час после его ухода я смотрела на коричневую папку, как на затаившуюся в засаде змею. Два раза позвонила Иану, чтобы если не признаться во всём, то хотя бы пожаловаться на жизнь, но он не снимал трубку.
«Так и знала, что обязательно розовым получится», — хмыкнул внутренний голос.
«Давай попробуем!» — заныла та точка, которая вот уже очень давно не находила себе никаких приключений.
Осторожно открутив крышечку, я зажмурилась, выдохнула в сторону, глотнула и… И ничего.
Не споpю, очень хотелоcь «Бетхoвена» (а кому б не хотелоcь?). «Бетховена», увы, не получилоcь. На вкуc моя история была как вишнёвое мороженое, в которое добавили немного горького шоколада и самую капельку корицы. Вполне съедобно, но не шедевр.
«Да ладно тебе! — попытался ободрить меня внутренний голос. — И так неплоxо получилось. А в следующий pаз еще лучше будет!»
Я негромко рассмеялась и произнесла вслух:
— Лучше бы тебе поскорее вернуться, Иан, а то я от тоски, кажется, начинаю потихоньку сходит с ума, — вскочила из-за стола, схватила рюкзачок и поплелась туда, где ждал меня один лишь Персик. И то не из большой любви, а чтобы пожрать дала.
Квартира встретила меня ароматом жасмина и едва слышным недовольным ворчанием. Не чувствуя под собой ног, я полетела на голос. Святые небеса. Он всё-таки вернулся. Он смог! Он приехал! Он… сидел на полу спальни и, ругаясь на чём свет стоит, обрывал лепестки с огромного букета роз. Уже обработанные валялись в стороне голыми стеблями, ещё живые смиренно ждали своей участи, стоя в большой напольной вазе рядом с невероятно красивым букетом жасминовых веток.
— А что тут происходит? — улыбаясь до ушей, спросила я.
Иан вздрогнул и оглянулся.
— Ну, Агата! Ну, чёрт возьми! Устроил, называется, сюрприз! Ты чего так рано домой пришла?
— Я так соскучилась! — всхлипнула я и, упав на колени рядом с Ианом, вцепилась в него руками и ногами. — Никуда не отпущу.
— Не отпускай, — согласился он. — Вот как только всю романтику обдирать закончу, так сразу и не отпускай.
— Я и без романтики… вот так… прямо сейчас… — целуя куда попало, постанывая от нетерпения, вскрикивая и жадно требуя ещё и ещё. — Люблю.
Именно в день святого Валентина, после того, как мы с Ианом убрали учинённый сюрпризом разгром, во время которого погибли абсолютно все розы, даже те, до которых не добрались трудолюбивые руки моего мужа, я получила в подарок одноухого плюшевого медведя и едва не плакала от счастья.
Я. Из-за медведя.
А уже потом, во время последовавшего за медведем второго действия, где-то ближе к полуночи, ровно через год после нашей первой встречи, мы с Ианом и сделали свой самый лучший самый качественный продукт, тот самый шедевр, бестселлер, о котором я триста шестьдесят пять дней назад даже мечтать не смела — нашего малыша.