Музей Монстров (сборник)
Шрифт:
Чтобы сделать историю менее болезненной для читателей, я постараюсь смягчить насколько возможно свой рассказ. Так вот поверьте, меня тогда просто наизнанку вывернуло от этого зрелища. В нижней части двери виднелась огромная дыра. Изнутри шел такой душок, что даже в носу свербело. Помощник шерифа вытащил из кобуры пистолет, мы вбежали в дом, и я заметил, что от двери к спальной комнате протянулась грязная широкая полоса.
Куча лежала на двуспальной кровати Хеджев. Из-под ее краев торчали волосатые ноги Роланда. Элси тоже была мертва, но ее обнаженное тело осталось почти неповрежденным.
Мы сожгли дом Хеджев дотла – сожгли вместе с трупами и кучей. Весь поселок собрался на пепелище, и люди, собрав золу до последней пылинки, спустили ее в Гнилой ручей – так мы называем стоки химического завода. В той водичке любой микроб копыта отбросит, можете мне поверить на слово.
Да вот только я все равно тревожусь и с криками просыпаюсь по ночам. Неспокойно у меня на душе. Недавно Хеджам пришло письмо, и по причине их смерти я забрал себе эту корреспонденцию – не столько из любопытства, как в память о бедняге Роланде. Письмо пришло из Прибалтики – от двоюродной сестры Элси. И знаете, о чем она там писала? Просила уточнить рецепт, по которому надо выращивать тех свирепых микробов! Мол, все получилось хорошо, но слишком уж быстро они плодятся! И жрут все подряд, превращая в перегной даже бетон и кирпичи!
Вот почему я решил написать этот рассказ. Может быть, люди прочитают его и вовремя поймут грозящую им опасность. Будьте осторожны с кучами компоста! И не говорите потом, что вас не предупреждали.
Дональд Хониг
Человек с проблемой
Далеко внизу, на тротуаре, начинала собираться толпа людей, и он с тупым любопытством наблюдал за ней. Она превращалась в море колышущихся, повернутых кверху лиц. И это море быстро росло, разливаясь по улицам. Все новые и новые прохожие, с тараканьим проворством, сливались с остальной массой, как будто их притягивал магнит. Городской транспорт поддерживал их какофонией тревожных гудков. С высоты двадцати шести этажей все это выглядело крошечным и неправдоподобным. Звуки, доходившие до него, были слабыми, но в них безошибочно чувствовалось возбуждение.
Он почти не обращал внимания на испуганные, изумленные лица, которые появлялись и исчезали в окне. Сначала показался мальчишка-посыльный, который неодобрительно осмотрел его и сморщил нос; затем лифтер, с грубым и пропитым голосом, стал спрашивать, что все это значит.
Он взглянул ему в лицо и холодно поинтересовался:
– Ну, а сам ты что об этом думаешь?
– Ты что? Прыгать собрался? – заинтересованно спросил лифтер.
– Пошел к черту! – раздраженно крикнул человек, стоящий на карнизе.
Он снова посмотрел вниз – на улицы. Транспорт двигался спокойно, без задержек: его еще не заметили.
– После такого прыжка ты уже с земли не встанешь, – проворчал лифтер, отходя от подоконника.
Через какое-то время
– Прошу прощения, – произнес он сердитым голосом.
Человек на карнизе небрежно отмахнулся.
– Вы собираетесь сделать большую глупость, – сказал заместитель управляющего, самодовольно надувшись от своей, как ему казалось, непоколебимой логики.
Наконец, появился управляющий, с почти таким же красным лицом. Он сначала взглянул вниз, затем осмотрел человека на карнизе и после небольшой паузы подозрительно спросил:
– Вы что там делаете?
– Собираюсь прыгать.
– Кто вы? Как ваше имя?
– Карл Адамс. И причина, по которой я хочу прыгать, вас никак не касается.
– Подумайте, что вы собираетесь совершить, – закричал управляющий, и его тройной подбородок задрожал, а лицо еще сильнее покраснело от неловкой позы.
– Я уже все обдумал. Так что уйдите и оставьте меня одного.
Карниз оказался узким – чуть меньше полуметра в ширину. Он стоял между двух окон, но дотянутся до него из комнаты было невозможно. Он упирался спиной о стену, и яркое солнце освещало его во весь рост. Пиджак остался лежать на полу внутри помещения. Белая рубашка была расстегнута, и он напоминал человека, приговоренного к казни.
В окне продолжали появляться головы. Одни говорили с ним спокойно, обращаясь вежливо и называя его мистером Адамсом. Другие говорили снисходительно, словно знали без тени сомнения, что он параноик. Тут был и врач, и служащий отеля, и даже священник.
– Почему бы вам не зайти в помещение? – мягко спросил священник. – Мы могли бы все обсудить и, если надо, исправить положение.
– Обсуждать больше нечего, – грустно ответил Адамс.
– Может быть, вы хотите, чтобы я вылез через окно и помог вам войти обратно?
– Если вы или кто-то другой выйдет на карниз, я прыгну, – лаконично ответил Адамс.
– Вы не хотите поделиться со мной вашей проблемой?
– Нет.
– Скажите, мы можем вам как-то помочь?
– Нет, уходите.
Какое-то время к окну никто не подходил, затем показалась голова полицейского, который осмотрел его циничным взглядом.
– Привет, мужик, – сказал коп.
Адамс взглянул на него, изучая простодушное лицо.
– Что тебе надо? – спросил он.
– Меня вызвали снизу. Сказали, какой-то парень свихнулся и грозит спикировать. Ты на самом деле собираешься прыгать?
– Собираюсь.
– А что это ты так решил?
– Люблю эффектные поступки. Натура требует.
– Я смотрю, ты юморной мужик, – заметил полицейский.
Он сдвинул фуражку на затылок и сел на подоконник.
– Мне такие люди нравятся. Хочешь сигарету?
– Нет, – ответил Адамс.
Полицейский вытащил из пачки сигарету и закурил. Сделав затяжку, он выпустил дым в наполненный солнечным светом воздух, и ветер разогнал причудливые кольца.
– Сегодня день – что надо.
– Хороший день для смерти, – согласился Адамс, взглянув на полицейского.
– Кончай, мужик. Не лезь в эту мрачность. Семья есть?
– Нет. А у тебя?