Музей нашей жизни
Шрифт:
– Я тоже такого не помню. Сегодня поезд из Парижа и выходной, может быть поэтому. Кстати, в Средние века к числу предметов роскоши, относились книги!
– Это ты к чему?! Тебе правда не надоедает ими заниматься?
– Разве у меня есть выбор?
Отпивая маленькими глотками какао, Полина ежилась и грелась с улицы.
В мастерской привычно пахло клеем. Маленький оазис покоя в метель. Так приятно смотреть в окна на непогоду и ощущать особую радость горячего напитка в руках.
– Честно? С моей стороны, кажется, что нет!
– Мне всё-таки кажется, что порой выбора нет. Во всём есть исключения.
– Да! Исключения есть во всем. Можно, я возьму сегодня что-то почитать? Хорошие книги похожи на целое путешествие, – задумчиво добавила Полина.
– Только настоящее путешествие дороже книги и такая роскошь в наши дни! – недовольно отозвалась Селин.
– Ты так говоришь, словно нигде не была!
– Бретань и Париж, мне кажется совсем не много. Кстати, хочешь увидеть манускрипт-молитвенник 15 века? Это ценная реликвия того времени.
– Откуда он появился? – поинтересовалась Полина.
– Сегодня привезли на реставрацию! Пойдём, я покажу тебе, – на этих словах она подошла к подруге со связкой ключей. – Он у нас дома.
Полина много раз была как в самой мастерской, так и в квартире, находящейся этажом ниже. Они познакомились в беззаботные времена. Летом, во время отдыха на Ла-Манше.
– У него тесненная кожа. Вот тут дерево, – объясняла Селин, – а тут медь.
– Он дорого стоит? – спросила Полина. – Он не кажется красивым.
– Очень! Его сила в редкости, в красоте он проигрывает, – Селин секунду помедлила и добавила. – За уникальную вещь приходится платить дорого.
– Это верно! Мадам Жужу тому пример! – добавила расстроенная Полина.
– Она много рассказала? – поинтересовалась Селин.
– Не очень! Пообещала мне отъезд из Рена, – ответила Полина.
– Так она увидела моё предложение! – обрадовалась Селин. Теперь стало понятно, отчего Полина вернулась в таком задумчивом настроении. – Хочешь поехать c нами в Сен-Мало?
– Когда? – с удивлением уточнила Полина.
– Во вторник утром. Вернемся в четверг, – ответила Селин.
– Спрошу дома, – произнесла Полина немного рассеяно.
– Но ты же ездила с нами в Брест!
– Хорошая получилась поездка! Благо, она хорошо закончилась!
– Он ещё пишет?
– Нет! Только одно письмо и больше ничего не было с февраля.
– Всё-таки в декабрьских знакомствах есть что-то особенное.
– Не выдумывай! В Брест приехал на Версальские переговоры президент Вудро Вильсон, а мы оказались запертыми в подвале библиотеки. Знаменательная история знакомства, которое явно не войдёт в мировую историю.
– Ну не мы, а ты! Это же романтика! Это не подвал, между прочим, а хранилище.
– До
– Эта была судьба! Вы должны были встретиться. Знакомство в библиотеке всегда многообещающее.
– Мы почти не видели друг друга. Всякие знаки до добра не доведут. Сегодня убедилась в этом на сто процентов. Какие-то обрывки фраз, стулья, мечеть, ангел и всё вместе.
– Ты права! Это я так! Хочется верить, что во всём есть смысл, и нет случайностей. Впрочем, раз этот Джаред ничего не пишет! Может тебе написать?
– У меня два брата и я никому ничего писать не буду. Когда им надо, то они всё сделают сами, не зачем лишать мужчин такой возможности.
– Тоже верно! Сегодня от тебя так вкусно пахнет. У тебя новый аромат?
– Тебе они понравились? Это та самая тубероза, что я рассказывала.
– Тебе очень идут!
Полина заулыбалась. Старый флакон духов, уцелевший за время беспокойной жизни в последние два года, напоминал про старые времена.
– Crown Perfumery. Они из Лондона!
И тут она поняла, что уже согрелась с улицы, и следом живо и ярко передала подруге свой разговор с мадам Жужу во всех подробностях. Потом пришёл Поль. Он позвал племянницу заниматься реставрацией книг в мастерской. Владимир, вероятно, успел немного поспать, и можно было вернуться к себе.
После обеда Полина собиралась позаниматься карандашными набросками. Талант к рисованию обладает удивительным свойством – настойчивостью, с которой он стучится к обладателю дара. Даже, когда перестанешь совсем заниматься им. Он вернётся в неожиданный момент с требованием подчиниться. Это не смирение невольного пленника. Это состояние того, кто решил обойтись без воды. Чем дольше времени он выдерживает, сдерживая себя, тем ненасытнее тяга. И так во всё, что на самом деле нравится человеку.
Сколько бы раз Полина не убирала подальше кисти и краски, столько бралась за дело с большей увлеченностью. Четыре года назад она занималась в Парижской художественной академии на rue la Grande Chaumi`ere. Её способности похвалили, но как зарабатывать этим? С одной своей работой “Турухтан Великолепный” Полина выставлялась на выставке “Мир искусства” 1916 года в Санкт-Петербурге. На картине тонконогий турухтан рассматривал свои перья. Дядя Савва смеялся до слёз, показывал работу племянницы своим друзьям.
Турухтан работы Полины напоминал многих мужчин, обделённых мощным торсом и крепкими ногами. Портрет почти полностью соответствовал одному человеку, известному в высших кругах Санкт-Петербурга своим желчным характером. На выставке картину купил друг дяди. Это добавило Полине сомнений в оценке своих способностей. Вопрос остался открытым. Может ли она сама продать кому-то картины без пособничества родных и близких? Безусловное признание приходит после продаж картин без посторонней помощи. Не каждый берущий в руки кисть–художник. Маляр держит её не меньше.