Музей нашей жизни
Шрифт:
– Я ей отказал. Нет поручителей и сбережений.
– Вы действовали согласно инструкциям!
– Конечно! Про какие облигации идёт речь?
– У отца мадам Арно имелись облигации. Он покупал и хранил их в нашем банке. Она ещё не истребовала их.
– Она имеет на них право?
– Вероятно. Я занимался делами этой семьи на протяжении ряда лет. Потом ими занимался Жак, впрочем, он переехал от нас в Нант ещё до вашего прибытия. В его бытность месье Арно купил облигации. На этой неделе, делая отчёт по вашему
– Просто невероятно! Она осталась на фамилии отца? – немного растерянно ответил Массимо. – Выясняйте всё до конца!
– Разумеется, как скажите! Она его единственная дочь и видимо решила сохранить её. Что-то ещё?
– Она сможет обеспечить кредит облигациями?
– Вероятно! Только зачем ей тогда кредит?
– Хорошо! Тогда разберитесь с делом мадам Арно, – сухо отозвался Массимо. – Мне не понравилось внезапное вторжение в мой кабинет.
– Она попала под чары итальянского обаяния? – поинтересовался Оливье. Он смеялся про себя, видя управляющего банка слегка смутившимся.
– Простите!
– Вы прекрасно справились с ситуацией. Шум в банке ни к чему!
Слишком маленькое отделение и маленький город для создания проблемы на пустом месте. В крупном банке попасть к управляющему стоит больших усилий. В маленьком, препятствия больших городов отпадают сами собой.
Оливье добавил: “Небольшой кредит можно одобрить. Я порой так поступаю”.
– Без обеспечения? Вы действуете вне правил!
– В моём возрасте уже безразлично чужое мнение. Я лишь предлагаю, как можно поступать с подобными клиентами!
– У нас много таких кредиторов? – уточнил Массимо.
– 7 человек и все на моей ответственности! Вы не одобрили ещё ни одного из подобных.
– Вы находите это приемлемым?
– Почему нет? Наш банк уделяет внимание работе с разными клиентами!
– Удивительная самоуверенность, – резко ответил Массимо.
– Принимаю как комплимент, – парировал Оливье.
– Я не потерплю такого!
– Конечно! Я улажу это дело лучшим образом, – сказал Оливье и направился к выходу.
Он вернулся на своё новое место за деревянной перегородкой. Отсюда хорошо просматривался весь клиентский зал, при этом самого месье Ксавье оттуда не было видно.
Глава 8
Массимо ещё какое-то время посмотрел в закрывшуюся за ним дверь. Поведение Оливье казалось ему признаком недовольства и разрушенных амбиций. В отношении себя он был уверен: “Каждый человек сам себе озвучивает приговор и исполняет его”. Поступи с ним также, он бы ушёл сразу.
Субботнее утро, отличившееся внезапным снегопадом, началось для Владимира в больнице. В девять часов утра он только закончил ночное дежурство и стоял у окна, наблюдая за улицей. Больше года они жили в Рене.
Полина уже поджидала брата, боясь опоздать к назначенному времени у мадам Жужу. “Явно переживает, – говорил он про себя, натягивая на руки кожаные перчатки. – Надо поторапливаться”.
Сегодня он задержался чуть дольше. Только закончилась его встреча с главным врачом больницы Леграном. Владимиру дали трое суток на отдых, поставив в замену других врачей на предстоящие дни. Работа в ночные дежурства отнимала силы. Дневные дежурства оставались недоступными.
Почти каждый день болела голова. Стали раздражать ненужные разговоры. Пустые, бесполезные и утомляющие. Он знал, что удачливее многих своих знакомых. Многих убили в ходе прошедшей войны и в дни Революции в России.
Во Франции жизнь имела преимущества и сулила свои тяготы. Отношение в стенах больницы оставалось подчеркнуто холодным.
Главный врач равнодушно ответил на просьбу Владимира: “Я повторяю! Я не мог отказать Полю. Поэтому взял вас в больницу”. Дурное дело быть обязанным и жить без разрешения на работу.
С утра на улице уже продавали жареные каштаны. Ему они совсем не нравились. Вкус поджаренных плодов напоминал подпорченную русскую картошку, подмороженную, противно сладкую и невкусную.
Всё дальше и дальше убегает время, пока однажды не оказывается далёким прошлым. Счастливые воспоминания становятся тем слаще, чем им больше лет. Разговоры по вечерам и прошлая жизнь в большой квартире в центре Санкт-Петербурга. Теперь, они жили в арендованной двухкомнатной квартире на rue Saint-Melaine. С поиском жилья им помог дядя Селин. Кто-то из его старых знакомых перебрался в Париж и сдал русской семье довольно приличное жильё. Действительно повезло, но ему радости это не прибавило.
В это утро Владимир получил деньги за три недели своих дежурств. Часть предназначалась Полине для визита к мадам Жужу. Георгий отговаривал обоих, считая пустой тратой и напрасной надеждой. Только Владимир с Полиной надеялись узнать про дядю, заменившего им родителей. Георгий сомневался в спасении Саввы.
Точнее совсем не верил, но не озвучивал вслух свои мрачные предположения. Благодаря брату матери они не столкнулись с самой тяжкой формой сиротства. Дядя окружил заботой, которую редко встретишь среди отцов по отношению к собственным детям. По дороге домой Владимир остановился рядом с нарядно оформленной витриной с надписью “Bienvenue en Bretagne” 25 .
25
Фр. Добро пожаловать в Бретань!