Музей разочарований
Шрифт:
Всё, что я принесла в рюкзаке, было расставлено на полу, а рядом с каждым предметом поставлена карточка с описанием. Всё на своих местах.
Семь вечера. На чердаке холодно, и я рада, что на мне толстый свитер. Без жетона метро и кулона с динозавром шея кажется голой. Привычка что-то вертеть в руках никуда не делась, руки нужны чем-то занять, но я пытаюсь просто дышать.
Я знаю, что сохраню воспоминание об этом дне — о пустой комнате и о звуке собственных шагов, эхом отражающихся от стен.
Но сейчас
Я вспоминаю, как мы с Одри рыдали после первого просмотра «Титаника», а потом посмотрели его снова, остановив на моменте, когда у истории Джека и Роуз еще мог быть счастливый конец; как мы лежали на пристани у дома её бабушки, считая звезды; как сияла Одри, когда говорила о Париже.
Я думаю о том, как заразительна харизма Грейс, и о том, как много времени потребовалось Майлзу, чтобы оттаять. Зато теперь он ее никуда от себя не отпустит. На собраниях «Nevermore» я чувствовала свою причастность. Я и не думала, что смогу испытать подобное без Эфа и Одри. Они приняли меня не просто такой, какая я есть, а такой, какой я становлюсь в их компании.
Я вспомнила, как Китс проводил рукой по своим темным волосам, и как мне нравилось за этим наблюдать; как он делал меня счастливой; вспоминала его измену мне с Черисс и осознание того, что я больше не люблю его, а может, никогда и не любила. Но без него не было бы «Музея разочарований».
Я подумала о своих родителях: я унаследовала беспокойный характер матери и рвущуюся наружу энергию отца. И все равно у них было много общего. Динозавры, наблюдение за птицами и друзья — обычная, но такая чудесная, волшебная и совершенная любовь.
Я помню, как плакала Эллен, и как стыдно было Джорджу. Я думаю о том, что у них было, и что в итоге осталось.
И, конечно, я думаю о тебе, Эф.
Когда мы встретились, крошечный Супермен вложил твою руку в мою, и ты нежно сжал мои пальцы.
Мы увидели, как целуются твои родители, а потом ты сказал мне, что в музее живет настоящий динозавр, и мы оба хотели в это верить.
Кровь заливает твое лицо, после того, как я ударила тебя, у меня после этого еще несколько дней костяшки болели.
7:05. 7:10.
Я не знаю, что принесет нам будущее, но я помню.
Я нервничаю, и ладони начинают потеть.
7:25.
Я начинаю нервничать и впадать в отчаяние, когда ты наконец приходишь, Эф.
Ты застыл в дверях, руки в карманах пальто, шапка натянута на уши. Осматриваешь комнату, свет, предметы на полу — всё, что между нами осталось.
— Привет, — говорю я мягко, пытаясь заманить тебя внутрь.
— Что это? — спрашиваешь ты, и я слышу ярость галактик в твоем голосе, слышу, как всё рушится во вселенной.
— Это для тебя.
Ты не двигаешься.
— Обертка от «Кит-Кат»? Спасибо, Пэн.
— Нет, это музей. Музей нашей истории.
Твои глаза сужаются,
Ты останавливаешься перед запиской от Китса, в которой он звал меня на свидание.
— Серьезно?
— Если бы не она, мы бы не поцеловались в комиссионном магазине.
Ты поднимаешь на меня глаза, по лицу невозможно понять, о чем ты думаешь.
— А это?
— Глиняный осколок, я нашла его на пляже залива Дэд Хорс.
Ты ждешь.
— Это заставило меня задуматься обо всём, что мы потеряли, обо всём, что ушло. Но еще о том, что пришло взамен.
Ты поднимаешь кулон с динозавром, и я вижу, как воспоминания о том вечере проносятся в твоей голове; воспоминания о том, как твой мир рухнул.
— Эф, мне жаль, что я причинила тебе боль. Мне так жаль. Я хочу, чтобы ты знал, как сильно я сожалею об этом. Просто твои слова... Ты, черт возьми, напугал меня.
Ты внимательно смотришь на кулон, затем поднимаешь взгляд, на твоем лице мелькает тень улыбки.
— Следи за языком, Пенелопа, — говоришь ты.
Я нервно поднимаю и опускаю руки, а потом делаю шаг к тебе.
— Эта неделя без тебя стала худшей за всю мою жизнь. С того вечера в музее моё сердце болит — буквально, физически, словно его пронзают ножом.
Ты вздрагиваешь, ковыряешь ботинком пол.
— Прости, что я вывалил это всё на тебя. И я понимаю, почему ты не хочешь быть со мной... после всего этого... Миа, Отом... После того, что сделал мой отец...
Я вижу, как ты снова опускаешь броню, с лица слетают эмоции, ты словно готовишься защищаться.
— Нет, это не так. Не сейчас. Пожалуйста, ты должен это знать.
Я тянусь, чтобы взять тебя за руку, но останавливаюсь на полпути, неуверенная, заслужила ли я тебя.
— Эф, посмотри на меня. Посмотри на меня. Тем вечером ты разбил мне сердце.
Ты усмехаешься.
— Я разбил тебе сердце?
Я поспешно качаю головой.
— Да, разбил, слегка. Но его разбил и Китс, и Одри, и Грейс, и Майлз, и Оскар, и Мэй... и наши родители...
Ты морщишься.
— И я знаю, что разбила твоё. И мне очень, очень жаль... Но, Эф, что если все эти разочарования были не просто так? Может, благодаря им мы и оказались здесь?
— Где здесь? — спрашиваешь ты.
И я вижу тебя маленьким кареглазым Суперменом, который смело показывал мне динозавров и рассказывал, что последний в мире живет в этом музее, пробираясь ночами по пустым залам. Но я вижу и нынешнего тебя: вязаная шапка, челка на глазах, ты выше меня и такой красивый, знакомый, добрый, с поразительной способностью меня раздражать, но самое главное, что я узнала тебя и с другой стороны.