Муж для девочки-ромашки
Шрифт:
Мобильник тоскливо и настойчиво зашевелился в кармане.
«Все. Этот. Что ему сказать? Что? – Надя быстро выкарабкалась из состояния меланхолического философствования и начала быстро соображать. – Совру что-нибудь. По ситуации. Скажу, что завтра деньги будут».
– Надька, ты чего не звонишь? – Вика бодро стучала каблуками и с кем-то на ходу здоровалась.
– Ой, у нас тут такое, – пробормотала Надюша. – Я теперь безработная.
– Отлично, – непонятно чему обрадовалась Вика. – Трудовая и паспорт на руках?
– Паспорт дома, а трудовая… – Тут Надюша сообразила, что трудовая
– Ищи быстрей, – посоветовала Вика. – И несись ко мне на работу. Тут симпатичная вакансия нарисовалась. Как по заказу, подарочек судьбы.
– Как это? – Надя с некоторых пор к подаркам судьбы относилась с опаской. – С чего вдруг?
– Ты белены объелась? – Цокот каблуков замер. Похоже, Вика от неожиданности встала как вкопанная и сейчас выдаст разборчивой подруге по полной программе. И точно. Красовская заорала так, что Надюша едва не выронила трубку: – Ах ты ж зараза! Думаешь, самая умная? Не с тем спишь, курица, ох не с тем!
– Ты что? – опешила Надюша. – Я вообще ни с кем не сплю.
– А вот это плохо, – неожиданно спокойно отреагировала Вика. – Для здоровья, самооценки и позиционирования себя относительно ненормальной мамаши. Не имей привычки принимать все на свой счет. У меня тут свои проблемы. Но они легко решаемы. Лишний повод вспомнить, что никогда не следует считать себя самой умной.
Виктории явно хотелось чем-то похвастаться, поэтому Надя послушно поинтересовалась:
– А что случилось?
– Случилось. Есть тут одна жаба, на мое место метит. У нас в систему каждый заходит под своими инициалами. Я забронировала «vip-группу» на Новый год, и мест больше не осталось, почти. Только на индивидуалов чуток есть. Так вот я вчера унеслась утюг выключать и рогами о косяк стучать, а из системы выйти забыла. Так эта умница удалила мою группу, забила свою, мест нет, и я своих «випов» теперь вставить никак не могу. А места уже подтверждены, скандал будет. Только промахнулась, голуба. Я ее вычислила. Посмотрела, кто сразу после удаления свою группу вставил, и вычислила. Вот как все просто. Все ж знают, что мест нет, группы никто на эти даты не принимает. А я сейчас возьму и перебронирую своих заново. Просто нужно знать, с кем дружить. Кстати, ты, Надюха, очень правильно со мной дружишь. От меня есть польза. А от тебя нет. Поэтому я тебя просто люблю, безо всяких оговорок и условий. Как думаешь, как я выкручусь из этой сложной ситуации, когда система запрещает бронирования?
– Переспишь с системным администратором? – предположила Надя, вспомнив последний пассаж подруги про то, что «курица не с тем спит», и тут же прикусила язык.
– Дурища моя, – ласково хохотнула Красовская. – Как ты могла такое подумать…
– Извини, Викуль, я машинально брякнула, – покаянно пробормотала Надя. – Я не имела в виду, что ты со всеми…
– Да спала, спала, успокойся. Только не с системным администратором, а с замом генерального. И всего-то один раз, зато какая теперь польза обнаружилась. Попрошу его моих «випов» забронировать, напою, наплету, вот Лариске сюрприз будет! А ты мотай на ус. Тебе в этой каше
– Кто? Степь?
Но Вика уже не слушала, щебеча нежным голосом по-английски. Видимо, закрепляла свое влияние на всемогущего зама.
Бывшие сослуживцы, словно стервятники, кружили над выброшенным скарбом и расхватывали все, что плохо лежало.
– Где трудовые? – Надя дернула за рукав Шурика, собиравшего цветные пластмассовые скрепки.
– А вон, – он ткнул пальцем в кучку одинаковых сероватых папок с надписью «дело». «Дела» валялись прямо на грязном асфальте.
«Ну, Клякман, ну, гад! – Надя потрясенно моргнула. – Такой интеллигентный, такой весь из себя порядочный, и столько дерьма с изнанки! Взял и вышвырнул всех, как старье ненужное. И документы бросить не постеснялся».
Видимо, она высказалась вслух, поскольку пожилая уборщица, давно тайно влюбленная в подходящего ей по возрасту директора, неожиданно начала его оправдывать:
– Это не Арон Яковлевич выкинул, это бандюки эти все вынесли. Арон Яковлевич был порядочнейшим человеком, кристально честным, воспитанным…
– А куда ж нашего кристального босса так внезапно сдуло, что он забыл остаток по зарплате выплатить и документы об увольнении оформить? – резонно возразила Надежда, отчаянно роясь в папках.
– Все оформлено, честь по чести. У меня в книжке и запись есть, и печать. Все он подготовил. Думаете, с чего бы это бухгалтерша сегодня не пришла? Мы все тута, а ее, заразы крашеной, нет! А потому, – сама себе ответила старушка, – что она все знала и печати вчера ставила! И зарплату наверняка ей оставили, а она – фьюить!
– Не пойман – не вор, – философски ответила Надя, уже успокоившаяся, так как нашла свою папку. И трудовая в ней была, и печать действительно стояла. Уволилась Иванцова Надежда Ивановна по собственному желанию. И то хорошо.
– Кто не пойман, того поймают, – поджала губы бабулька и неизвестно кому сообщила: – А швабру я заберу. На память.
– Летать? – шепотом пробормотала Надя, с удивлением констатируя, что бывшие соратники с энтузиазмом расхватывают на память всякий хлам, вплоть до колченогих стульев и тюбиков с засохшим клеем. Шурик уже сидел на допотопном столе и увлеченно с кем-то договаривался о его перевозке, параллельно отгоняя от «раритетной» мебели желающих. Надюше стало грустно: этот этап жизни, размеренный и спокойный, закончился. Из уютного теплого дома ее выпихнули на мороз, предложив справляться своими силами, равнодушно дав понять: либо жизнь тебя сломает, либо ты ее.
– Наденька, ты можешь ко мне приехать? – всхлипнула в трубке Фингалова и растворилась в трагической паузе.
– Ань, вот веришь, у меня такие проблемы, что мне ни до чего! – выпалила Надя. Она только что взяла дома паспорт и неслась к остановке. Шанс устроиться на работу, которую Вика считала хорошей, маячил перед ней, как фонарь перед ночным мотыльком. Надя ни о чем не могла думать, кроме того, что, возможно, она как-то сможет выкрутиться. Как дорого стоит собственная глупость!