Муж для непокорной и мама в придачу

ДеСави Наталья

– Тамора!

Я снова резко села.

– Что Тамора? Я все делаю для того, чтобы найти ниточки, между прочим, в твоем расследовании!

Лорд тяжело вздохнул и попытался говорить спокойно, настолько, насколько смог.

– Ты должна просто учиться. Ходить на лекции и вести себя как обычная адептка. Я запрещаю тебе заниматься расследованием. Хотя если Старейшины решат, то ты отправишься в собор Дохана, будешь носить длинные балахоны и будешь примерной горгульей.

Я скривилась, но позы не изменила.

– Мы еще посмотрим. Уверена, эти старые хрычи еще передумают, когда узнают, каких успехов я добилась.

– Даже

боюсь представить их удивленные лица.

Лорд Тэлай поднялся и вышел из комнаты дочери.

Сильно чесалось правое крыло.

***

Убедившись, что отец заперся в кабинете и выходить до темноты не собирается, я распахнула окно и посмотрела на горы, из-за которых поднималось солнце. До появления первых лучей оставалось лишь несколько минут. Этого было достаточно для того, чтобы отцу быть уверенным, что я не выйду из дома. Мне же хватило и полторы минуты для того, чтобы добраться до бара «Одинокий матрос». Горгульи патрули днем не ходили, поэтому можно было не волноваться, что кто-то меня заметит.

На место я прибыла первая, братьев еще не было. Свистнула портье, получила ключи от закрытой комнаты и быстро шмыгнула внутрь. Только я собралась растянуться на мягком диване, как увидела в проеме двери мохнатое чудовище.

– Здесь комнаты для горгулий. – Пришла я в себя, рыкнув на невовремя ввалившегося волка.

– Извините. – Абсолютно неизвиняющимся тоном гаркнул волк, но уходить никуда не собирался. – Кто вызывал целителя?

Я повернула ручку искусственного света и узнала в нем того самого парня, с которым столкнулась в академии. У него была взъерошенная шерсть и врачебная сумка, перекинутая через плечо. Видно, что бежал, торопился. Точно новичок, опытные врачи волочат ноги, чтобы до их прихода пациент, либо выздоровел, либо издох. Конечно, не все врачи в Дохане страдают манией пациенто-убийства, но что касается вызовов в клуб «Одинокий матрос», тут мало кто спешит. Неплательщиков налогов, скрывающихся от алиментов отцов и других криминальных личностей здесь полно. В суматохе часто не отличали, где врач, где убийца, где пострадавший. Доставалось, конечно, врачам, как физически неподготовленным. Часто они сами возвращались в больницу в весьма плачевном состоянии. А этот не побоялся, бежал сломя голову. Идиот какой-то.

– В таком виде только пациентов пугать, – буркнула я и показала на соседнюю дверь. – Спроси у администратора.

Волк отряхнулся, меняя ипостась, и мокрая шерсть полетела в мою сторону. Брезгливо смахнув шерстинки, я взглянула на отчаянного. С такими мышцами можно не бояться идти в клуб, даже можно успеть утащить кого-то до больницы.

– Ну да, Тамора, – произнес он и вышел.

Я проводила незнакомца взглядом и подошла к окну, открывающему вид на ночной Дохан. Пять часов. То время, когда ночь передает эстафету дню, когда ночные жители готовятся ко сну, а дневные начинают просыпаться. Еще какой-то час, и все сменится в этом мире. Взойдет солнце, окаменеют те горгульи, которые охраняли спокойствие этой ночью. Древние соборы выстоят, а никто из дневных жителей и не узнает, что где-то там, в ночной тьме падает на наши земли очередная голая девица.

Вытянувшись на диване около окна, я надела темные очки, которые подобрала еще в детстве, выходя с матерью на прогулки, прислонилась к щелке, открывающей вид на площадь, и стала ждать. Солнце появилось быстро и неожиданно. Один луч, следом второй, они пробегали по

шелестящей листве, будто проверяли свою территорию. Убедившись, что чужаков нет, луч прыгнул на здание. Из укрытия было видно, как сладко потягивается Витард, начальник охраны, и замирает, лишь луч света касается его шкуры. Я наблюдала за этим много раз, прячась по подвалам и избегая прямого попадания. И каждый раз тот момент, когда шкура старого горгуля вздыбливается, сменяя шерсть на камень, меня завораживал.

– Не смотри так, а то захочется вытянуть лапу.

Я вскочила и зарычала. Не хватало, чтобы этот наглый волк снова подглядывал за мной.

– Расслабься, сестренка, нечего на нас нервы растрачивать.

В комнате стоял мой старший брат, а за ним входили остальные.

– Вы тоже сегодня не спите?

– Что, мы оставим нашу малышку одну перед днем казни?

Конечно, Исиф шутил. Этот наглый горгуль, всего на двадцать лет старше, а постоянно подшучивал, будто самый главный. Но от его слов шерсть встала дыбом.

– Ты что-то знаешь?

– Ага. – Братья собрались рядом с сестрой, как это всегда делали, сев в круг.

Я осталась в центре. Когда была маленькой, мне нравилось чувствовать защиту тринадцати старших горгулий. Именно она давала уверенность в том, что даже одна горгулья-женщина сможет изменить мир.

– Мелкая. – Ивль щелкнул меня по носу. – Как думаешь выкручиваться?

– От старого Бирма я слышал, что наша маленькая Тамора ввергнет Дохан в пучину войны, – хохотнул Гавль, забарабанив хвостом по полу, поднимая пыль в воздух. – Больше скажу, с твоим-то характером это будет полный апокалипсис.

Пылинки поднимались вверх, кружась и заворачиваясь, а потом плавно оседали вниз. Так обычно происходили ссоры с отцом. Он взвинчивался, а потом остывал, давая плавно сойти на нет нашим конфликтам. Гавль продолжал стучать хвостом, и пыль не хотела опускаться, снова и снова делая заворот и поднимаясь все выше. Я следила, как она поднимается и попадает в луч света. Пыль не становится камнем, она просто светится изнутри. Удивительно.

– Ты меня не слушаешь. – Ивль тоже щелкнул меня по носу. Я потерла лапой морду и оскалилась. – Отец сегодня постоянно совещается со Старейшинами. А после одного звонка ходит злой до горгульего пришествия.

Я потерла лапой ухо, вспоминая прошлую ночь.

– А я заметила, что он до безобразия спокоен. Будто уже что-то решил.

– Представляю Тамору в роли мученицы, изгнанной из Академии, в длинном балахоне до пят, отпевающей молитвы в соборе. Ей дают важное задание по спасению мира, но она путается в одежде, падает и все ломает. Сестренка, ты это сможешь, – хохотнул Ивль.

А вот мне было не до смеха. Надо мной сгущались тучи, а я даже не знала, откуда ждать подвоха.

– Раньше отец был согласен с тем, что женщина должна учиться, а теперь все чаще говорит про традиции послушания женщин и ответственность за нее мужа.

– Да мелкая боится серьезных отношений, – фыркнул Ивль.

Захотелось расцарапать ему морду.

– Любая горгулья боится отношений. Особенно серьезных. Это ж обязанности, ответственности и, в принципе, больше ничего.

Ивль захихикал, разбив круг. Защита крыльев рассыпалась. Вот же гаденыш! Нет, чтобы поддержать сестру, он еще издевается!

– Боится, боится, – не отставал Ивль, – вот выйдешь замуж, будешь степенной дамой, оденешь модную шляпку и будешь расхаживать по крышам с мужем.