Муж для серой птички
Шрифт:
— Добрая ты, Мируша.
— А чего злой быть? Знаешь сколько сил надо, чтоб поддерживать в себе злость? Мне лень. Лучше улыбнуться и дальше пойти. Вот сейчас отдохну, потом приведу комнату в порядок, так ты не узнаешь ее, когда в гости зайдешь.
— Если помощь понадобится, то говори.
— Сама справлюсь. К тому же у тебя и так дел много, — ответила Мируша все так же улыбаясь. Он кивнул и ушел.
Вздохнув, Мируша начала стелить кровать. Надо было бы еще за дровами сходить, но не хотелось. В комнате было прохладно, но терпимо. Если накрыться с головой одеялом, то будет нормально. А одеяло было хорошее, теплое. Подушка
Шаги в коридоре. Рядом хлопнула дверь. Раздались детские голоса. Мируша мечтательно улыбнулась. В последние дни она почему-то все чаще возвращалась к воспоминаниям из прошлого. Может тому был виной появившися Диж, а может сегодняшний разговор навел на мечтательный лад, но хотелось закрыть глаза и вновь мечтать о чем-то несбыточным. Вспоминать и…
— На улице мороз, а у тебя не теплее, — донесся до нее чье-то ворчание. — Спишь?
— Нет, — ответила Мируша. — Ты домовой?
— Ага. Надо только за дровами сходить, а то в этой комнате только трезветь надо. Зачем тогда было пить?
— И то верно, зачем? — она чихнула.
— Ты же только поправилась. Тебе мерзнуть нельзя, а то опять заболеешь. Простуда коварна, — он ушел, хлопнув дверью. А в первый раз она не услышала ни скрипа двери, ни ее хлопанья. Точно, домовой приходил. Добрый дух, который живет за печкой, потому что там тепло и охраняет жилище. Еще может немного его починить. Там гвоздь где забить… Она начала засыпать, когда услышала тяжелые шаги. Что-то упало на пол, а потом резкий свет заставил открыть глаза.
— Когда тело ослаблено после простуды, то всегда можно вновь заболеть. Знаешь, как по кругу. У меня дети мелкие были. Дочка только поправится, так сын болеть начинал и она вновь носом хлюпать начинала. А вот если сын болеть начинал, а потом дочка простужалась, то он по новой не болел. Так и не мог понять в чем разница. Сейчас же, по дереву постучу, простуды ее стороной обходят, — сказал Силий.
— Я думала, что ты и правда домовой, — не скрывая разочарования, сказала Мируша.
— Ну, извини, что разочаровал. Держи, — он открыл сверток, который был замотанный в ткань миску с деревянной крышкой. — Садись и поешь, пока не остыло. Надо силы восстановить.
Мируша только успела сеть, как он впихнул ей в руки миску с кашей, от которой шел аромат мяса. После этого занялся печкой.
— Только потом надо будет миску на кухню вернуть. Под честное слово дали.
— Можно было и не беспокоится, — ответила Мируша, уплетая кашу. — Я потом сама бы дошла. Когда поспала.
— Глупая ты девчонка. Так и обидеть словом можешь. Я же от всей души.
— Не хотела тебя обижать. Просто и напрягать кого-то не хочу. Все заняты. У них дела…
— А у меня дел нет. Вот такой я бездельный. Ну вот, сейчас теплее станет, — он снял куртку и повесил ее на стул. Движения у него были резкие, суетливые. —
— Вроде не собиралась, — ответила Мируша, но его и след простыл. Вернулся он с чайником и двумя кружками.
— Я шиповник сухой нашел. Так что компот будет вкусный. Лучше, чем все эти травки.
— Спасибо.
— За что спасибо? — он отмахнулся. — Надо будет тебе крючок какой сделать или запор на двери. А то мало ли кто в комнату зайдет.
— Да кто зайдет?
— Я-то зашел, — ответил Силий. — Хоть и с добром, но мало ли… Может кто спьяну чего придумает. Хоть Весий и не одобряет, но ребята все равно балуются.
— Таскают из кладовых, а потом на других вешают?
— Нет, из своих запасов. Тогда ребята совсем одурели. Еще и женщину подставили. Дураки малолетние.
— Весело тут у вас.
— Не особо. Скорее скучно. Каждый сам по себе, каждый сам за себя. Надоело все, — он поморщился. Сел за стол.
— Этого я не понимаю. Как может все надоесть? Каждый день — он новый. Не похож на вчерашний.
— Если хочешь, чтоб этот день наступал.
— А ты не хочешь?
— В жизни должен быть смысл. Иначе жить становится скучно.
— Я с тобой поспорю. Нет никакого смысла. Я живу, потому что живу и мне это нравится. Какой у меня может быть смысл? Какие стремления? Ожидания? Я давно ничего не жду. Ни к чему не стремлюсь, потому что и цели-то нет. Но это не мешает встречать и провожать дни. Есть руки, есть ноги и голова на плечах — а как раскрасить день я придумаю. Тебе не нравится, что каждый сам за себя. Так сделай, чтоб все были друг за друга. Кто тебе мешает этим заняться? Но ведь ты вместо этого пьешь и жалуешься. — Мируша выбралась из одеяла и поставила пустую тарелку на стол. — Спасибо, что накормил. И в комнате теплее стало. Но я могла бы и
сама…
— Если бы могла, то не лежала бы в холодной комнате и голодала. Не любишь помощь принимать?
— Почему? Просто ты мне не нравишься.
— Чем это? — Силий рассмеялся после ее слов.
— Всем. Начиная от внешности, заканчивая тем, иго ты пьешь. Знаешь, что так поступают лишь люди, которые слабые. А я не люблю слабых. Особенно мужчин.
Если вы слабые, то как быть нам? А в своей слабости вы еще и опасные. Что вам в голову придет? Потом жалеть будете, а поздно. Вчерашний день ведь не вернуть, — она вздохнула. — Я спала, когда ты пришел. Тебе не хватило ума постучать, потому что он у тебя затуманен. Ты навязываешь заботу, хотя от тебя разит так, что слезы на глазах выступают. Пока ты в куртке, еще ничего, но как ее снял, так совсем дышать тяжело стало. Ты когда в последний раз в бане был? Волосы спутаны. Борода в клоках. Десятник! Бывший воевода, а выглядишь как бродяга! Взглянуть тошно. И еще о какой-то сплоченности говоришь! Пока ты не отмоешь себя, ко мне не приходи и помощь не предлагай. Сама справлюсь.
— Ничего себе! Я к ней со всей душой…
— А моя душа, против тебя выступает. Я рядом с собой приятных людей видеть хочу, а ты мне сейчас неприятен. Можешь забрать свой чайник и пойти вместе с ним к себе.
— Злая ты, Мируша. Думал, что добрая…
— Какая есть, — ответила она. Силий налил ей кипяток в кружку и ушел вместе с чайником и своим стаканом. Остались лишь поленья около печки, пустая миска, кусок ткани и кружка. Она его обидела, но его вид ее слишком сильно возмутил.