Муж, которого я забыла
Шрифт:
— А я — муж Лукерьи Лукьяновны, — очаровательно улыбается Денис. — Денис Сергеевич Акманов. Извините, знали бы заранее, непременно позвали бы вас на свадьбу.
— Даниил Филатович, разве он вообще имеет право здесь находится? — Взрывается очередная сухопарая дама.
— Да, Мила Юрьевна, разрешено.
— Даниил Филатович, — бросает ему Акманов, — у нас время на исходе, я предупреждал, что приём к врачу не удастся перенести.
— Да, конечно, — кивает он. — Лукерья Лукьяновна, позвольте, ваш паспорт и свидетельство о заключении брака.
Денис протягивает нужные документы,
И становлюсь владелицей баснословного наследства моего отца.
Чувствую, что ничего хорошего от этого не светит, но сомневаюсь, что Акманов позволил бы отказаться от причитающейся мне на основании завещания доли.
17
Всю дорогу до клиники я пытаюсь обдумать ситуацию, но, если честно, выходит так себе. Вдруг становятся слишком очевидными факты моей жизни, на которые я раньше не обращала внимание.
Например, как мать-одиночка, ни разу не поднявшая тему моего папеньки, безбедно существовала с дочерью на руках? С самого детства я никогда ни в чём не нуждалась.
Стоило мне увидеть игрушку, одёжку, да всё равно что, стоило чего-то захотеть, как у меня тут же это появлялось. Мама меня баловала. Сильно. Но я научилась ценить деньги, когда, учась в школе, услышала рассказы подруг, о том, как тяжело они зарабатываются.
Мне казалось это странным: моя мама работала по несколько часов в день, к моему возвращению всегда встречала горячим ужином. После школы я ежедневно посещала репетиторов, кружки, спортивные секции. Это тоже влетало в копеечку.
При этом мы часто путешествовали по городам России, Европы, отдыхали в Турции и Египте, часто выбирались в кино, театры и музеи.
Очевидно же, что у мамы была для этого устойчивая материальная база. Кто-то неслабо поддерживал её финансово. И, опять же, очевидно, что это был мой отец.
От папеньки у меня остались не только текущий счёт, новообретённое наследство и отчество, но и целый ворох вопросов, на которые, учитывая обстоятельства, я никогда не получу ответов.
— О чём задумалась, Луковка? — Врывается в поток моих мыслей Денис.
Я обнаруживаю, что мы уже стоим на парковке перед клиникой.
— Да так… — Отмахиваюсь я. — Я пойду?
— Сегодня приходят очередные результаты МРТ и расшифровка последнего теста, — напоминает он. — Я зайду с тобой.
— Отлично, идём.
Я действительно рада, что он идёт со мной. Врач Екатерина Георгиевна Гордина вызывает у меня неизменное чувство паники. Если бы не настойчивость Дениса, боюсь, гнить бы мне в больничной палате отделения психиатрии очень долго.
Вот и сейчас, едва заглянув в мою карточку, она бросает сочувственный взгляд на моего мужа, начисто игнорируя моё присутствие.
— Результаты магнитно-резонансной томографии головного мозга и сосудов мне не нравятся. Частые головные боли и мигрени — это всегда первый звоночек, наблюдаются проблемы с проходимостью сосудов. Мы уделим больше времени исследованиям функционирования разных зон мозга, чтобы найти наиболее проблемные участки. К сожалению, сильные мигрени, тем более, ярко-выраженные, появляющиеся на
Она смотрит на меня с видом победителя. Абсолютно зря. Я ничегошеньки не понимаю из её речи. Все термины стучат вхолостую, безразлично отскакивая от меня.
Врач Гордина понимает, что не возымела должного эффекта, и торопится добавить.
— Этот тип амнезии присущ пациентам, пережившим тяжёлое потрясение или трагедию. — Хмыкает она. — Память блокирует воспоминания, как о самом ударившем потрясении, так и о предшествующих событиях, о людях, которые напрямую связаны с данным происшествием.
Денис резко вскакивает на ноги.
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, Лукерья, — чеканит она, не сводя тяжёлого усмехающегося взгляда с моего мужа, — если ваш супруг и все события, связанные с ним, исчезли из вашей памяти, то он и есть причина всех бед.
— Что это значит? — Я тоже поднимаюсь на ноги.
Почему-то я не обращаюсь к врачу. Исключительно к Акманову. Он смотрит на меня мягко, а потом испепеляет взглядом врача.
— Объяснитесь, — бросает резко.
— Это может быть любое происшествие, — гадко улыбается она. — Насилие, сексуальное, физическое или моральное, измена… Что-то, что могло травмировать вашу жену настолько, что её память ради защиты стёрла вас с орбиты её жизни. И пока мы не выясним, что именно произошло, что именно вызвало такие изменения, боюсь, мы вынуждены оградить вас от общения с вашей женой. Как вы понимаете, о таких случаях мы вынуждены сообщать в соответствующие органы, которые будут следить за сохранностью жизни и безопасности пациента.
В голове всё плывёт. Она говорит, что Денис… причинял мне боль? Такую, что моя память заблокировала все воспоминания об этом, как и о самом Денисе?
— Денис, я не понимаю… — Шепчу я с полными глазами слёз.
— Маленькая, не слушай эти глупости, — говорит он. — Ничего не было. Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю. Я никогда не дам тебя в обиду.
— Я вынуждена настаивать, — продолжает Гордина, — на госпитализации, Лукерья. Во-первых, это поможет нам быстрее выяснить правду, во-вторых, это может уберечь вас от повторения. Что бы ни случилось между вами и вашим супругом, это сильно травмировало вас. А возможно, что и неоднократно. Как знать, как давно вы страдаете амнезией?
Я беспомощно смотрю на своего мужа, единственному оплоту моей жизни в последнее время, и не понимаю, где правда, а где ложь.
Могу ли я доверять ему после слов врача?
Могу ли я доверять врачу, которая изначально вызывает у меня только негатив?
Могу ли я доверять себе настолько, чтобы сделать правильный выбор?
— Нет, Луковка, — скривившись говорит мне Денис. — Не думай… Я прошу тебя, даже не думай в этом направлении.
— Если вы станете давить на пациента, я напишу заявление в полицию раньше, чем вы успеете добраться до дома, — предупреждает врач. — Вас могут привлечь к уголовной ответственности, Денис Сергеевич.