Муж, любовник, незнакомец

Форстер Сюзанна

— Со мной ничего не случилось, — ответил он. — Я не тот человек, который, потерпев поражение, пытается отрицать это. Посмотри на свои руки, Софи. Ты исщипала их до синяков. Это может означать только то, что для тебя кошмар находится здесь, со мной.

Софи в замешательстве посмотрела на свои запястья. На них не было синяков. Она к ним не прикасалась. Ее руки свободно висели вдоль туловища с того момента, как она сюда вошла.

— Кошмар? Почему я должна так думать? Когда это я так думала, Клод?

Стараясь объяснить ей это как можно доходчивее, он говорил медленно, низким голосом:

—

Почему ты не хочешь этого признать? Я уверен, что в душе ты чувствуешь именно это. Я вижу это в твоих глазах, когда ты на меня смотришь. Жалость. Ты жалеешь меня. Женщины… Они все жалеют меня. Клод — чудак. Клод — чудовище. Но чудовище — не я. Чудовище — он.

— Он? Джей?

Клод попытался кивнуть, и теперь она отчетливо увидела, что голова у него действительно трясется. Это было совершенно очевидно. «Он болен, — сообразила Софи. — С ним случилось что-то ужасное».

— Ты не в-веришь, что он твой муж, — продолжал Клод, слегка заикаясь. — Тебе даже привиделось, что он ворвался к тебе в дом и напал на тебя.

Софи больше его не боялась. Она боялось за него.

— Я понятия не имела, что тебя это так расстроило. Ты же сам сказал, что это был кошмар, бред.

— Я только хотел, чтобы меня любили, — прошептал он и закачался вперед-назад, из стороны в сторону, в голосе послышалась мучительная боль и ярость раненого зверя, теряющего над собой контроль. — Господи, Софи, как ты могла это сделать?! Я спас тебя от него. Как ты могла к нему вернуться? Как ты можешь любить его после всего, что он с тобой сделал?

— Что… ты хочешь этим сказать?

— Он пытается устранить тебя. Он дважды покушался на твою жизнь и покусится снова.

— Нет!

Клод, похоже, уже не мог взять себя в руки, он непроизвольно раскачивался и тряс головой.

— Это он чудовище, а не я. Какие еще доказательства тебе нужны? Он подстроил несчастный случай, в результате которого тебя чуть не убило током, и накормил твою собаку отравленным мясом.

У Софи сперло дыхание, когда она это услышала.

— Клод, прошу тебя, перестань, Я не понимаю, зачем ты все это говоришь.

Подняв голову, он увидел, что она направляется к выходу. Но на полпути Софи остановилась, не зная, что делать дальше.

Чтобы добраться до двери, ей нужно пройти мимо него. Нужно непременно уйти и найти Джея. Клод никак не мог знать о несчастном случае со щипцами для завивки. Она ему об этом не рассказывала. Вообще никому, кроме Джея, не рассказывала.

— Софи, — умоляюще окликнул ее Клод, — ты испугалась. Посмотри на себя. У тебя ужас в глазах. Позволь помочь тебе. Ты же знаешь, что я могу. Я ведь избавил тебя от кошмаров. И могу это сделать снова.

— У меня нет кошмаров, Клод. Больше нет.

Теперь она говорила твердо, хотя внутри у нее все дрожало. Она не могла знать, страдал ли он маниями или просто обезумел от горя, но ей нужно было как-то пройти мимо него. Предчувствие ее не обмануло. Она была в опасности.

— Я могу тебе помочь…

Он двинулся ей навстречу, но она неожиданно закричала:

— Клод, будь осторожен! — указывая на предмет, лежавший на полу, — это была фотография в рамке, которая, должно быть, слетела со шкафа. Раньше она ее не заметила,

но теперь видела разбросанные повсюду осколки стекла. — Вон там! Возле твоей ноги!

Клод посмотрел себе под ноги и в замешательстве остановился.

Софи застыла на мгновение, увидев, что это ее фотография. Она могла, конечно, упасть, но Софи знала, что это не так. Это он разбил, разломал ее.

Он намеревался то же самое сделать и с ней.

Софи решилась и побежала к двери. Если бы только ей удалось выскочить из дома и добежать до улицы. Она будет кричать, кто-нибудь может оказаться на причале…

Клод поймал ее, когда она уже распахнула дверь на улицу. От его мягкости не осталось и следа — он обхватил ее поперек живота и поднял. Огромная пятерня залепила ей нос и рот, не давая дышать. Кричать она тоже не могла, а бороться с ним означало подвергать опасности ребенка.

Он внес ее обратно в кабинет. Ноги Софи болтались высоко над полом, он сжимал ее так крепко, что, казалось, выжал из нее весь воздух. Она могла бы лягнуть его, но предусмотрительно не делала этого. Удар по голени, безусловно, разозлит его, а если придется с ним драться, она, разумеется, проиграет.

Но более всего прочего от драки ее удержали его слова. Голос звучал тихо, надтреснуто от волнения. Он умолял поверить, что не хотел причинить ей вреда.

— Я могу помочь тебе. Спасти тебя, Софи, но только если ты позволишь мне это сделать. — Он всегда многократно повторял это во время первых сеансов лечения. — Очень важно, чтобы ты чувствовала себя со мной в безопасности. Думай обо мне как о своем проводнике по жизни. Я смогу помочь тебе, только если ты позволишь мне это сделать.

Спустя несколько мгновений Софи стояла, онемев от ужаса, спеленутая тяжелым белым покрывалом, а Клод обвязывал ее веревкой. Она хотела сказать ему, что беременна, попросить не причинять ей вреда ради ребенка, но он не дал ей такой возможности — закрыл рот куском толстого полотенца, туго завязав его на затылке.

Окончательно лишив Софи малейшей свободы движений словно буйно помешанную, он очень осторожно, деликатно поднял ее и положил на кушетку.

— Не бойся, — прошептал он. — Я тебе помогу. — Притронувшись рукой к ее лицу, он поцеловал ее в волосы. — Я сделаю так, что ты снова полюбишь меня. — Он шагнул назад, и Софи увидела слезы в его глазах. Печаль угнетала его настолько, что заставляла клонить голову, сутулить плечи.

Так вот чего он хочет — заставить ее снова полюбить его? Он не собирается ее убивать? Надежда затеплилась в душе Софи: она может попытаться урезонить его. Она заворочалась в своей смирительной рубашке, завертела головой из стороны в сторону, попыталась говорить сквозь кляп.

— Я знаю, — сказал Клод, наблюдая за ней, — я знаю, что ты напугана, и дам тебе кое-что, что тебя успокоит.

Нет! Ребенок…

Когда он отвернулся к столу из нержавеющей стали, на котором у него лежали медицинские инструменты, Софи заметила мусорную корзинку, битком набитую осколками стекла и разорванными фотографиями. Войдя в кабинет, она сразу почувствовала, что в нем чего-то не хватает, но только теперь поняла, что со стола и с полок исчезли все ее фотографии. И теперь знала почему.