Муж мой - шеф мой? или История Мэри Блинчиковой, родившейся под знаком Тельца
Шрифт:
— Адрес! Мама, скажи адрес!
— Я не знаю… — похоже, маму тоже надо отправлять на операционный стол.
— Спроси у медперсонала, сейчас же! Я жду.
Видимо, уверенность моего тона немножко приободрила маму. Я записала на руке адрес и, велев маме, чтобы ждала меня, начала метаться по комнате. Только сейчас я сообразила, что мой приезд в больницу главной проблемы не решит. У папки — самая редкая группа крови, четвертая, мы с мамой все время над ним подшучивали, что он у нас, мол, самый редкий экземпляр.
Может, глотнуть коньяку? У родителей в шкафу всегда стоит дежурная бутылка — для гостей. В фильмах и книжках
Что делать? Маринка! У нее, по-моему, мать работает в каком-то медицинском учреждении. К черту личные отношения, не до них теперь! Я, как была, босиком, выскочила на площадку и со всей силы вжала звонок соседней квартиры.
— Мэри?
Маринка была удивлена даже как-то сверх нормы, но ее реакция меня не интересовала.
— Слушай, у нас беда, папе срочно нужна операция, и нужна кровь, а мама твоя — дома? — выпалила я с порога.
— Мама? Мэри, подожди, я не понимаю. Что случилось?
— Нам нужна кровь, четвертой, редкой группы, а твоя мама — медработник, — начиная раздражаться, проговорила я.
Босым ногам вдруг стало так холодно, и озноб пополз вверх по телу.
— Мэри, она в регистратуре в обычной поликлинике работает, — чуть смутившись, сказала Маринка.
— Четвертая гру… Что же делать? — предательские слезы подступили совсем близко.
Действительно, я с перепугу забыла, что Варвара Ивановна просто сидит в регистратуре и выдает больным карточки. Никакой крови у нее и быть не может. Я рухнула на пол и обхватила голову руками. Идти было некуда.
В глубине квартиры послышалась какая-то возня и препирания. Маринка не одна, а тут я со своими проблемами. Надо вставать и ехать в больницу, а там будь что будет. Ну неужели в целом центре — мне почему-то представился огромный медицинский центр, а папка лежит на носилках такой маленький — нет для него крови? Они же врачи! А папка — умрет! Я больше не могла сдерживаться и зарыдала.
…Кто-то крепко держал меня за плечо и тянул вверх. Ну и руки у Маринки, все-таки пошла в тренажерный зал, тупо пронеслось в голове. Я зажмурилась. Сейчас, еще три секунды повою и встану, умоюсь и…
Меня рывком подняли на ноги и трясли за плечи. Я открыла глаза. Сашка. Сашка? А, ну да, они же встречаются… А я такая страшная, отовсюду течет, боже мой!.. Сашка держал меня обеими руками, совсем как тогда, на диване, год назад, и черная кудряха все так же спадала ему на лоб.
— Хватит ныть, — грубо сказал Сашка и поволок меня к выходу. — Пошли, оденешься и поедем.
— Куда поедем?
Таланов помедлил с ответом.
— На дискотеку!
— Зач-чем на д-дискотеку? — от волнения я начала заикаться.
— Машка, не будь идиоткой, одевайся и поехали!
Сашка буквально выталкивал меня на лестницу.
— Иди, я жду тебя здесь! Носки не забудь надеть!
Я послушно помчалась выполнять приказ. Схватила первый попавшийся свитер и с трудом напялила. Голова просто раскалывалась. В ванной из зеркала на меня глянуло незнакомое опухшее лицо в обрамлении всклокоченных волос. Уже убегая, я заметила стакан
Сашка о чем-то тихо говорил с Маринкой, водя длинным указательным пальцем по косяку двери. У нее было странное выражение, какое-то растерянное и жалкое. Увидев меня, она смутилась еще больше. Сашка снова больно схватил меня за локоть и потащил вниз.
— Счастливо вам!
— Спасибо, Мариша, — бросил на ходу Таланов, и мы покатились по лестнице дальше.
Я сидела одна в пустом больничном коридоре с голубыми стенами и ждала Сашку. Сидела на жутком коричневом стуле с прямой спинкой, склеенном с четырьмя или даже пятью своими собратьями. Придет же такое в голову, стулья приклеивать друг к другу. Мама — я была права — действительно нуждалась в медицинской помощи, и для нее нашлось место в соседней с папой палате. К родителям меня не пускали, и Сашка велел ждать в коридоре. После длительного тихого разговора с пожилым врачом, которого Таланов нашел в пять минут, достав всех в клинике, они вместе куда-то ушли. Я не знала, сколько прошло времени, часов у меня не было. Может, уже ночь? Рабочий день, судя по количеству белых халатов и хлопанью дверей, давно закончился. Стояла гнетущая пугающая тишина. Меня знобило. Надо было выпить аспирина… Отупение, как туман, властвовало во всем теле, голова не работала.
Я не понимала, где взять кровь и как спасти папу. На мои приставания в такси Таланов почти ничего не отвечал, отделываясь ничего не значащими фразами и заверениями в том, что «он разберется».
Наверно, я задремала. Когда я с трудом разлепила глаза, рядом был Таланов какого-то серого цвета. И ему плохо стало, испугалась я.
— Все в порядке?
— Да, Маш, теперь — в порядке, — бескровными губами ответил Сашка.
— Теперь? Ты… ты не заболел?
— Да нет, — Сашка усмехнулся и потер заострившийся нос. — Что ты на меня уставилась? Голова — два уха, все в норме.
Я боялась спрашивать дальше. Что значит «теперь»? Вечно он со своими сюрпризами и недомолвками! А вдруг папка…
Словно прочитав мои мысли, Сашка повернулся и взял меня за руку. Кисть была ледяной, наверно, такие бывают…
— Папу двадцать минут назад увезли на операцию. Она продлится долго, и надо ждать.
— Увезли? — у меня перехватило дыхание.
— Да. И мы ждем.
— Ждем?..
— Сиди спокойно.
Наверно, это хорошо, что увезли. Значит, где-то нашли кровь, необходимую папке, и все будет хорошо. Мы подождем, мы же вместе… Какая-то мысль не давала мне покоя… Мама!
— С твоей мамой ничего серьезного, просто очень поднялось давление, и она под капельницей, — сказал Сашка, сжимая мою руку.
Похоже, Таланов превратился в ясновидящего и научился читать чужие мысли. Ну и пусть, неважно, сейчас вообще нет ничего важного, кроме папы. А мы подождем, и все будет хорошо. Я машинально опустила голову Сашке на плечо и закрыла глаза. В голове слегка прояснилось, и меня почти не трясло. Мы молчали. Хорошо, что он рядом, он сказал, что разберется. Мужики на то и нужны, чтобы разбираться. Господи, зачем они такой цвет выбрали для стен? Голубой — это цвет радости, весны, смеха… Насмешка какая-то просто. Я снова заснула.