Муж мой - шеф мой? или История Мэри Блинчиковой, родившейся под знаком Тельца
Шрифт:
— Хелло! Хау ду ю ду?
— О! Файн, вери гуд! — обрадовались те. Один из них, тот, который был Отто, не выпускал из рук какой-то сверток. По-моему, странный запах доносился как раз оттуда. — Ду ю спик инглиш?
— О, литл бит!
Я изо всех сил пыталась разыгрывать из себя современную особу, умеющую поддерживать разговор с малознакомыми людьми. Но получалось не очень. Половину из того, что пытались мне сообщить Ральф с Отто, я не понимала, а в голову почему-то лезли зазубренные фразы из текста про Лондон, что-то про Трафальгарскую площадь. Краем глаза я отметила, что Сашка опять налил себе водки и, не закусывая, опрокинул рюмку. Это, интересно, которая по счету? Четвертая? Надо срочно садиться за стол, а то он скоро напьется в сосиску. Да и остальным
— Ду ю спик рашн?
— Отто хорошо по-русски понимает! — выпорхнула из ванной Аришка. Наконец-то! — Правда, Отто?
— Та, та, канешна, — широко улыбнулся Отто.
— Он мне все и объяснил, — тараторила Аришка. — Да убери куда-нибудь эту вонищу!
— Что это?
— Это наша закуска!
Мы решили не ждать Маринку и уселись за стол. Оказывается, Аришка с Ральфом должны были чинно встретиться у метро и пойти ко мне. В условленный час Романова почти без опоздания прибыла на место встречи, но Ральфа там не оказалось. Прождала час, мучаясь страшными подозрениями и догадками, и уже не знала, как поступить, как вдруг увидела своего возлюбленного. Вид он имел ужасный, от него жутко воняло, и он был не один, а со своим сотоварищем по общежитию. Радостный, Ральф бросился Аришке навстречу. Выяснилось, что утром Ральф и Отто имели неосторожность отправиться гулять по городу. Вид у них был не очень презентабельный, так что немцев никто не трогал. Они забрели в центральный район, долго шли и оказались у Кузнечного рынка. На тротуаре вокруг мрачноватого здания рассеялись многочисленные бабульки с корзинками, банками и прочими разносолами, повсюду царило какое-то оживление, кипела жизнь. Тут Отто вспомнил, что еще в Германии друзья очень рекомендовали ему попробовать русских солений, особенно тепло отзываясь о русской капусте, заквашенной каким-то «волшебным» способом.
— Та, нам говорить — валшепна, — объяснял Отто.
— Наверно, водки много выпили, вот им наша капуста волшебной и показалась! — смеялась Аришка.
Интуиция подсказывала приятелям, что внутри здания скорее всего имеется вожделенная капуста, и они смело устремились внутрь.
Прилавки ломились от обилия съестного. Ральф и Отто удивились — они еще не видели, чтобы в петербургском магазине было столько еды. В тех местах, куда они заходили раньше, выбор был более чем скудный. На радостях друзья купили большой куль капусты и довольные поспешили к выходу. Но тут везение перестало улыбаться немцам. На выходе с рынка откуда ни возьмись появилась толпа цыганок, которые окружили несчастных плотным разноцветным кольцом. Прижимая драгоценный куль к груди, Ральф и Отто пытались освободиться, но не тут-то было. Цыганки гомонили все разом, оглушая приятелей, теребили их за руки и чего-то явно хотели. В какой-то момент Ральф и Отто перестали понимать, что происходит, оставив надежду на спасение, но вдруг цыганки исчезли. С ними также исчезло все то, что находилось прежде в карманах немцев. Не осталось даже мелочи на метро. Осталась только драгоценная капуста, и Отто пришло в голову попробовать продать ее обратно. Шумливые торговки расхохотались приятелям в лицо, но пожалели горемык и подарили два жетончика.
Мы попробовали капусту — на вкус она была такой же противной, как и на запах. История рассмешила всех, кроме Сашки. Он сидел насупленный и вяло клевал салат. Красные гвоздички рядом с ним грустно топорщились в вазе. Черная волнистая прядь, как у маленького, снова налезла на лоб, карикатурно падая в тарелку. Мне стало его жалко. Я придвинулась поближе и тихонько спросила:
— Саш, а что за сюрприз?
— А, сейчас-сейчас, — слегка приободрился Сашка, привстал с места и постучал вилкой по бокалу. — Уважаемые гости! Сегодня, в этот празднич…
Раздался звонок в дверь. Это была запыхавшаяся Маринка.
— Прости, Мэри, я не виновата, — бормотала она. — Изверги, замучили совсем… Пять часов подряд
— Ничего себе ученьице!
— Да, а что делать!
— Ничего, тяжело в учении — легко в бою, — утешила я подругу. — Пошли.
Сашка долговязо высился над столом, вертя в руках какую-то открытку и обводя присутствующих слегка ошалелым взглядом. Смутное подозрение посетило меня. Стихи, что ли, написал, менестрель доморощенный? Сама не знаю почему, я была уверена: чего-чего, а хороших стихов Сашка сочинить не может. Ох, может, не стоит, может, потом, когда все разойдутся?.. Но уже было поздно.
Мэри, Мэри, просто Маша, Я хочу сказать сейчас — Пусть крепчает дружба наша В обаянье чудных глаз! В нашей жизни встреч немало, И соблазнов в ней не счесть, Но Мария стала главной, Только Машка в жизни есть!Отто с Ральфом громко зааплодировали. Аришка снисходительно улыбалась. Сашка был так трогательно-смешон, что у меня на глазах выступили слезы. Вообще в тот день я с утра чувствовала себя не в своей тарелке, словно что- то предчувствовала. Наверно, это от усталости. Но стихи мне понравились — для человека, не читавшего «Капитанской дочки», они были просто венцом творения. Ну как можно злиться на такого? Я поднялась с места и, обняв Сашку за шею, поцеловала. Он просиял:
— Тебе правда понравилось, Машка?
— Ну конечно! Ты просто гений, второй Бальмонт.
— Я так старался, так старался… — забормотал он, прижимаясь ко мне.
Я принялась накладывать салат в Сашкину тарелку. Желанный мир был обретен.
Потом все танцевали под агутинские южно-американские напевы. «Хоп, хей, ла-ла-лей…» Сашка захмелел порядочно. Он обнимал меня обеими руками и шептал, зарываясь в волосы: «Машенька-Маруся, я на тебе женюся…» Не Таланов, а какой-то литературный прорыв! От Сашки незнакомо пахло водкой, я шутливо вырывалась и объясняла: «Меня зовут Мэри!..»
Иностранные гости, я видела, объелись и немного заскучали.
— Может, чай будем пить? На десерт — фирменный торт «Прага»!
Торт должен был получиться на славу. Коржи пропеклись чудесно, ни один не подгорел, и варенье я положила черносмородиновое, чуть кисленькое.
— Я пойду принесу торт, — вызвалась Маринка и умелькнула на кухню. Вот сердобольная душа, переживает, что обещала помочь и не сдержала слово.
— Мариша, он в холодильнике на нижней полке, — крикнула я.
— Найду, не беспокойся!
Раздался очередной звонок в дверь. Странно, кто бы это мог быть? Может, родители?
На пороге стоял молоденький парнишка с огромным букетом белоснежных роз. Сразу было заметно, что цветы не из обычного магазина — слишком изящно сочетались упаковка, зелень и бутоны. Некоторые раскрылись, а другие оставались в том бесподобно-девственном состоянии, что сейчас показывают в рекламе по телевизору — еще чуть-чуть, и навстречу солнцу подернется один лепесток, за ним следующий, и роза во всей своей первозданной красоте и чистоте притягивает к себе всеобщее внимание и восхищение. Запах букет распространял бесподобный. Там было, наверное, штук пятьдесят роз, и еще какие-то меленькие желтенькие цветочки, и бантики, и ленточки… Я не могла оторвать глаз от букета.
— Здравствуйте, — произнес парнишка. — Мне нужна Мария Блинчикова.
— Это я!
— А это — вам, — парнишка протягивал мне букет. — И здесь, пожалуйста, распишитесь.
Машинально я взяла предложенную ручку и поставила роспись на бланке.
— Поздравляю, — галантно сказал парнишка и удалился.
Надо срочно что-нибудь придумать, иначе разразится скандал. В голове стоял туман.
— Эт-то еще что такое? — Сашкин голос заставил меня вздрогнуть.
Боже, что сейчас начнется! А я даже не знаю, кто прислал это дорогущий букет!