Муж-незнакомец
Шрифт:
– Вы всегда так чудесно благоухаете, Пел? – Джерард повернул голову, чтобы посмотреть на нее, и столкнулся с ней почти нос к носу.
Она отшатнулась и заморгала.
– Грей, право же! Можем мы отложить разговоры о парфюмерии и отыскать то, что вам нужно?
Улыбаясь, он поймал ее руку и взглянул на крутившегося рядом приказчика.
– Вот это! – Он указал на самое большое кольцо в витрине – крупный рубин, окруженный бриллиантами, закрепленный на золотом ободке филигранной работы.
– Силы небесные! – ахнула Пел, когда кольцо извлекли из-под стекла и оно засверкало на свету.
Джерард
– Превосходно!
– Нет!
Джерард вопросительно поднял бровь и заметил, что его супруге не по себе.
– Почему нет?
– Оно… оно мне велико, – заявила Изабелла.
– Оно вам впору. – Джерард облокотился о витрину и улыбнулся, крепко удерживая ее руку в своих ладонях. – Когда я был в Линкольншире…
– Вы были там? – быстро спросила она.
– Как и в других местах, – сказал он, поглаживая ее пальцы. – Бывало, я наблюдал закат и думал о вас. Случалось, багряные облака в небе напоминали мне сияние ваших волос. Когда свет падает на этот рубин, он излучает блеск точно такого же цвета.
Изабелла удивленно посмотрела на него, а он поднес ее руку к губам и поцеловал сначала камень, а потом середину ее затянутой в перчатку ладони, упиваясь тем, что снова способен испытывать привязанность к кому-то.
Теплое золотое сияние рассветов всегда навевало воспоминания об Эм. Сначала он с ужасом ожидал восхода. Каждое утро напоминало ему о том, что вот, наступает еще один день, а Эм не суждено его прожить. Позже ласковый жар солнца стал для него благословением, знамением того, что Всевышний предоставил ему еще одну возможность исправиться и стать лучше.
Но закаты всегда принадлежали Пел. Темнеющее небо и долгожданные покровы ночи, безразличные к его недостаткам, – это была Изабелла, которая никогда ни о чем не расспрашивала. Плотские удовольствия постели и редкие моменты, когда он мог избавиться от напряжения дня, – это тоже была Изабелла, полулежащая в кресле в своем будуаре. Как странно, что беззаботное дружеское общение с ней стало так много значить для него, хотя он не замечал этого, пока имел возможность в полной мере им наслаждаться.
– Вам следовало бы поберечь ваше красноречие для женщины менее искушенной и пресыщенной, чем я.
– Дорогая Пел, – произнес он улыбаясь. – Меня восхищает, что вы так искушены и пресыщены. Вы не питаете иллюзий по поводу сомнительной безупречности моей натуры.
– Я больше уже не знаю, что вы собой представляете. – Она отдернула руку, и он отпустил ее.
Выпрямившись, Изабелла оглядела тесную лавку. Увидев, что приказчик занят тем, что записывает в книгу их покупку, она сказала:
– Не могу понять, почему вы говорите мне все это, Грей. Насколько мне известно, у вас никогда не возникало на мой счет ни романтических, ни сексуальных идей.
– Какой окраски цветы растут перед вашим домом?
– Простите?
– Цветы. Вы знаете, какого они цвета?
– Конечно – красного.
Джерард приподнял бровь.
– Вы уверены?
Изабелла скрестила руки на груди и тоже приподняла бровь.
– Да, вполне
– А те, что посажены вдоль улицы?
– Что?
– Вдоль улицы растут цветы. Вы знаете, какого они цвета? Изабелла прикусила нижнюю губу.
Джерард стянул с руки перчатку и пальцами вытянул эту сочную губку из ее зубов.
– Ну так как?
– Они розовые.
– Нет, голубые.
Протянув руку к ее плечу, он погладил пальцем полоску светлой обнаженной кожи. Тепло ее плоти обожгло ему палец и распространилось по всей руке, разжигая в его теле такую жажду, которой он не испытывал уже годы. Долгое время ему казалось, будто бы внутри его все онемело и застыло. Снова ощущать этот жар, жаждать радости ее прикосновений, отчаянно желать соединиться с ней, сгорая в ее объятиях… Он счастлив был вновь испытать эти чувства.
– Голубые цветы, Пел, – произнес он более хрипло, чем ему хотелось бы. – Я встречал людей, склонных считать в порядке вещей все, что они видят изо дня в день. Но ведь нельзя же утверждать, что чего-то не существует, просто потому, что кто-то не сумел этого заметить.
Изабелла ощутила легкое покалывание от его прикосновения и покрылась гусиной кожей. Он почувствовал это даже сквозь мозоли на кончиках пальцев.
– Прошу вас! – Она отбросила его руку. – Прекратите лгать и говорить любезности. Не пытайтесь изменить прошлое, превратив его в то, что вам хотелось бы видеть сейчас. Мы ничего не значили друг для друга, ничего. И я хотела именно этого. Мне это нравилось. – Она сняла с пальца кольцо и положила его на витрину.
– Но почему?
– Почему? – насмешливо повторила она.
– Да, моя очаровательная жена, почему? Почему вы настаиваете, чтобы наш брак оставался фиктивным?
Ее гневный взгляд пронзил его подобно кинжалу.
– Вам тоже нравился несерьезный характер нашего брака.
Джерард улыбнулся:
– Я знаю, почему такое положение вещей устраивало меня, но мы говорим о вас.
– Пожалуйста, лорд Грейсон! – сказал приказчик с широкой улыбкой.
Проклиная его за несвоевременное вмешательство, Джерард окунул предложенное перо в чернила и подписал чек. Он дождался, пока кольцо уложили в коробочку, сунул его во внутренний карман сюртука и взглянул на Изабеллу. Как и в мастерской портного, она стояла у окна, гордо выпрямив спину, и смотрела на улицу. Ее роскошная фигура буквально пылала яростью. Джерард покачал головой, и ему пришло на ум, что весь запас ее сдерживаемой страсти не находил выхода. Какого дьявола делал Харгрейвз, вернее, чего он не делал, что она постоянно находилась на взводе? Другой на месте Джерарда при виде разгневанной Изабеллы мог бы пасть духом, но он воспринял ее ярость с надеждой.
Он направился к ней, привлеченный ответным трепетом, который покорил бы любого, и остановился прямо за ее спиной. Вдохнув ее неописуемый аромат, он прошептал:
– Могу я сопроводить вас домой?
Вздрогнув при звуке хриплого голоса Джерарда, раздавшегося прямо над ее ухом, Изабелла повернулась кругом так резко, что он невольно отшатнулся, чтобы уберечь лицо от столкновения с полями ее шляпы. Это забавное происшествие вызвало у него смех, а рассмеявшись, он уже не смог остановиться.