Муж поневоле
Шрифт:
Я ничего не ответил, те и вправду были без каких-либо швов и соединений, производя впечатление монолитной конструкции, но для магов земли, думаю, к тому же древних, вырастить такой кристалл искусственно было не слишком большой проблемой.
— У древних? — спросил с сомнением моя вассалка, — вряд-ли. Скорее тут хоронили сильных магов.
— Вы оба, скорее всего правы, — произнес я, решив включиться в беседу, умолчав лишь о несколько другом предназначении саркофагов, — маги в древней империи и были самыми знатными и богатыми.
— Вот только где они все? —
— Где бы ни были, — буркнул в ответ мой начальник охраны, продолжая держать щит и саблю наготове, постоянно оглядываясь, — пусть лучше там и остаются, если пройдем и никого не встретим, я не обижусь.
— Может тут и нет никого? — произнес я, особо, правда, не веря в сказанное. Ну не могло мне, с моим “везением”, так подфартить.
— Городские легенды… — нахмурилась девушка.
— Которым сотни лет, — я скрестил пальцы, — вдруг они уже не актуальны.
Медленно и осторожно мы пошли дальше, проходя бесконечный зал насквозь. Сколько здесь было саркофагов? Три сотни, четыре, может тысяча? С одной стороны, для империи с населением в пару десятков миллионов человек — сущие крохи. С другой стороны, в потенциале, тысяча древних личей это не та проблема которой можно пренебречь.
Наконец закончился и он, вновь переходя в длинный узкий коридор.
— Фух, — выдохнул Калим, — прошли.
— Не говори гоп, — шикнул я на него, — вот выберемся наружу, тогда выдыхай. А то накаркаешь ещё… — тут я на секунду замолк, потому что мы вышли в новый зал, резко выхватив вплывшим внутрь светляком противоположные стены, и обречённо закончил, — уже накаркал.
Потому что этот зал уже не был пустым.
Послышался слитный шорох и от стен к нам шагнуло сразу несколько десятков закованных в доспехи фигур.
— Вот же… — грубо ругнулась за спиной совсем по мужски Алладина, а затем, сбившись, тонким голоском жалобно добавила, — мама!
Высушенная до состояния мумии, нежить лязгнула оружием, но не бросилась неорганизованной толпой, а выпустив из своих рядов тройку бойцов с двуручным оружием, давая тем место для маневра, принялась медленно сжимать вокруг нас полукруг.
— Назад, в проход! — гаркнул я, буквально силой заталкивая в него застопорившуюся девушку. Там у нас ещё были какие-то шансы, по крайней мере, нападать на нас могли только поодиночке.
Вот только завидев наш маневр, тройка нападавших тут же сменилась несколькими копейщиками и я похолодел, судорожно соображая как быть. Это явно были не примитивные тупые скелеты действующие на уровне инстинктов, что попадались нам в пещере. Тут засела элита не просто соображающая, а прекрасно разбирающаяся в военном деле.
Обреченно выругался Калим, вновь запричитала за спиной воровка, а мне оставалось лишь скрипя зубы буравить взглядом потемневшую от времени броню надетую на мертвецах.
Тут я поймал себя на мысли, что стиль брони мне кажется каким-то знакомым. Вгляделся получше, и внезапно узнал в ней практически копию той, что сам носил когда-то, ту самую, что пытался предложить мне призрак в крепости, с памятью ста поколений
— Неужели…
Мне нужно было ещё подтверждение, последнее маленькое доказательство, чтобы быть точно уверенным и наконец, когда первый копейщик подошел достаточно близко, я разглядел у него на иссохшемся пальце такое же как у меня кольцо.
Комиссар, это точно был комиссар. Вернее его труп, каким-то образом всё ещё продолжавший функционировать. И тогда я совершил очередную глупость, потому что, оттолкнув в сторону сжавшегося за щитом Калима, вышел вперед и высоко поднял вверх ладонь, показывая нежити, что вся сплошь состояла из одних комиссаров, своё собственное кольцо. Срывающимся от волнения голосом произнес, — Я старший комиссар южных провинций, командующий центральным пунктом обороны! — А затем, для пущей убедительности, врубил антимагическое поле, в подтверждение своих слов. Как никак именно антимагия всегда отличала инквизиторов от остальных.
Нежить замерла. Мы тоже. Вновь наступила могильная тишина в которой я буквально забыл как дышать, с замиранием сердца ожидая дальнейших действий.
И вдруг оружие в руках мертвецов опустилось, копья повернулись остриями вверх, с легким стуком упершись древками в пол, а затем из ряда вышел ещё один мёртвый комиссар, направляясь прямо ко мне.
— Вы меня понимаете? — произнес я снова, с легкой тревогой наблюдая за уверенной поступью нежити, — Вы меня слышите?
Но кроме моего голоса, тишину больше не нарушало ничего. Правда, если рассуждать логически, то с высохшими и частично разложившимися лёгкими и высушенными связками, говорить и вправду затруднительно, как и слышать что-то давно сгнившими барабанными перепонками, поэтому я принялся ждать посланца.
Тот остановился от меня в паре шагов, будто рассматривая, хотя я ясно видел в узкой прорези комиссарского шлема только чёрные провалы глазниц, а затем, неожиданно протянул руку, словно в рукопожатии.
— Э-э, — неуверенно протянул я, не совсем понимая необходимость такого действия, но внезапно сообразил, что он мне протягивает именно ту ладонь, на пальце которой тускло блестит его кольцо. Поколебавшись мгновение, я прошептал, стараясь чуть взбодриться, — Ну не укусит же он тебя, — и решительно вложил в его костлявую ладонь свою, так, чтобы наши кольца соприкоснулись.
А затем на меня обрушился шквал воспоминаний бывшего комиссара. Череда событий, мелькавшая перед внутренним взором как калейдоскоп. Застонав и пошатнувшись, другой рукой я оперся о стену, чтобы не упасть. Всё-таки подобная передача информации была для меня в новинку, да еще и настолько мощный поток. Некоторые воспоминания проносились так быстро, что я не успевал зафиксировать их сознанием. Но главное я, всё же вычленить смог.
Комиссаров, тяжелораненых, безнадежных и тех, с чьим выздоровлением не могли справиться обычные лекари, стаскивали сюда прямо во время битвы с гномами, когда, после потери командного центра, столица провинции, ставшая впоследствии стольным градом султаната, осталась одна, без связи и подкреплений.