Муж? Я согласия не давала!
Шрифт:
– Быстро иди смой с себя это безобразие!
– шиплю на нее, недовольная этим ужасным гримом.
– Что? – она от неожиданности и моего напора аж чаем поперхнулась, вон кашляет как.
Бью ее пару раз по спине, в это время Майя крутится возле торта, ни на что больше не обращая внимания. Рядом с ней трется Тиша, как всегда просящий что-нибудь со стола. Вижу, как рука Васьки тянется к кружочку колбасы.
– А ну цыц, - бью ее по руке, - не сметь портить мне кота. И так навоспитывали, приходится его в узде держать. Растолстел так, что скоро в проем двери
В этот момент раздается жалобный кошачий не то писк, не то мурлыканье. И не разобрать – разочарованный или наезжающий на меня за это самоуправство.
– Что? – дожила, уже с котом разговариваю.
Наклоняю голову, наблюдая, как он пытается ластиться ко мне. Хвост трубой, уши торчком, а он бодается об мою ногу своей лобастой головой.
– Хитрый, - недовольно бурчу и все же позволяю его команде поддержки в виде сестры и дочери кинуть ему колбаски, - все, одной этому шерстяному носку хватит.
– Торт! – громко говорит дочка, у которой по подбородку чуть ли не слюни текут.
– Смой это позорище! – рычу на Василису, у которой рот колбасой и хлебом набит.
В таком виде ее и застает Андрей, вошедший на кухню.
– Здрасьте, - кивает сестра с набитым ртом, даже не пытаясь выглядеть как-то покрасивше и миловидней.
Кошу одним глазом на нее, другим – на полицейского. Фух, вроде он не отшатывается от ужаса. И это меня даже подбадривает. Значит, за душу полюбил…тьфу ты, любви-то еще нет…или уже есть? Смотрю с подозрением на мужчину, выискивая какие-нибудь признаки лавстори, но взгляд, направленный на Ваську, пока еще не выражает трепета. Ну, ничего, это дело поправимое.
– Чай, - говорю вслух, подрываюсь и быстренько готовлю на стол, - Андрей, вы присаживайтесь, скоро все будет.
Слышу за спиной скрип стула, затем, как грузно садится на него мужчина. За столом повисает тишина, только слышно урчание детского желудка. Неловкая тишина, разбавляемая лишь мурлыканьем кота, жевание Василисой еды да цоканьем Майи.
– Вы прекрасно выглядите! – а Андрей этот не промах, быстро Василисе комплимент отвесил.
А вот та подозрительно молчит. Режу сыр, а сама хмурюсь, надеясь, что эта клуша ничего не испортит. Но она не успокаивает меня своим «красноречием», так что я решаю все взять в свои руки. Ну а что? Не ей одной в нашей семье сводничеством заниматься.
– Вы правы, так и есть! Вася! – киваю ей, - покажи гостю нашу коллекцию картин, думаю, ему будет интересно.
Та выпучивает на меня глаза, затем прищуривается, переводит взгляд с меня на Андрея, после на Майю и обратно. Не знаю, поняла ли она мой посыл, но вскоре послушно встает и молча уходит.
– Вы пока посмотрите, это действительно неплохо, - пожимаю плечами, смотря на мужчину слегка виновато.
– Хорошо, - кивает он и встает, идя следом за моей сестрой.
Дальше дело мое не стопорится, продвигается быстрее, особенно после того, как двое ушли, освобождая пространство на кухне. Все же маневренность отлично играет роль в скорости приготовления трапезы. И тут я слышу какой-то подозрительный звук. Оборачиваюсь
– Майя! – обреченно-страдающе протягиваю ее имя на одном дыхании, - ну что это такое-то?!
– А фто? – смотрит на меня глазами кота из Шрека дочь, а у самой губы в крему, изо рта торчит кусок откушенного торта.
Вижу характерный прикус на некогда целом кондитерском изделии и вздыхаю.
– Ни-че-го, - протягиваю по слогам, закатываю глаза и отворачиваюсь, чтобы не наблюдать за этим безобразием.
Чавканье на секунду прекращается, а затем возобновляется с новой силой, еще и урчание такое довольное. Я лишь мстительно ухмыляюсь, делая вид, что не вижу, как теряет былую форму торт, принесенный этим майором. Вот только вскоре чайник закипает, так что я вынужденно оборачиваюсь и вижу приятную картину – вся верхушка сладости съедена, а на пол-лица дочки размазан крем.
– Грязнулька моя, - говорю ей ласково, на что она только улыбается во всю ширь своих щек.
Затем кричу этим двоим, затерявшимся в дебрях нашей маленькой квартирки, что чай готов. Первой на кухню заходит мрачная Василиса, плохое настроение которой, кажется, еще больше ухудшилось после общества этого Андрея. Тот не заставляет себя долго ждать и входит следом, вот только он наоборот весь сияет. Прям рыцарь в ярких доспехах, не иначе.
– У вас уютная квартира, - изрекает мужчина и присаживается на стул, будто не видит испорченного торта.
– Ага, только ремонт бы ей не помешал, - фыркает недовольная Васька, так и не отошедшая от этой неприятной новости.
Хмыкаю и разливаю всем черный чай. А что, другого у нас не водится, а Майя и вовсе только воду и сок пьет.
– Андрей, - обращается бесцеремонно к Филатову дочка, протирая заранее рот рукавом своей чистой кофточки, вызывая тем самым у меня обреченный стон, но я пока что терпеливо молчу, - угадай, а сколько будет два плюс два?
Тот смотрит на девочку с теплотой, что меня удивляет.
– Четыре, - улыбается, подмигивает ей, на что она только шире улыбается.
– Ну-ка, тебя проверим, - вклиниваюсь в их разговор, - чему тебя в садике научили, сколько будет один плюс один? – спрашиваю у нее, нарезая при этом тортик на куски.
– Три, - радостно показывает мне пальцы на руках.
Я же замираю, а затем вскакиваю и с возмущением кричу Ваське.
– Ты что, опять ее по распродажам таскала? – рычу на сестру, понимая, откуда ноги растут.
Та сидит снова с набитым ртом, а вот со стороны парня и вовсе раздается смешок.
– Вкусно? – не обращает на нас внимания майор и продолжает вести беседы с моей дочерью.
Я присаживаюсь обратно на свое место, продолжая периодически прожигать сестру прищуренным недовольным взглядом. Ишь, портит мне тут ребенка.
– …А еще у нас есть Лиза, она у нас такая красотка, - ластится к Андрею ребенок, рассказывая о нашей имеющейся живности.
– Лиза – это собака? – спрашивает нас гость, приподнимая брови.
– Не-е-ет, - кокетничает наша четырехлетка, взмахивая рукой, - сейчас.