Муж, жена, любовница
Шрифт:
А мысли Алексея, ходившего взад и вперед по их уютной спальне, тем временем развивались согласно ему одному известной логике. Он опять хорошо приложился к рому, и начиналась вчерашняя история – чем сильнее он пьянел, тем грубее становился. Он был в этот момент по-настоящему противен – большой, толстый, пьяный мужик, икающий от неумеренного обжорства. И как она не замечала этого все последние годы? Как не видела, в какого самовлюбленного и недалекого нувориша он превратился? Очень просто, ответила Юлия сама себе: любила, потому и не замечала, прощала, находила всему объяснения, была занята домом, детьми.
В
Глава 6
Юлии не спалось. Она встречала утро, сидя в плетеном кресле на веранде, и бездумно смотрела на ранний восход солнца. Спокойная свинцовая гладь воды розовела под первыми лучами солнца; песок из белого стал совсем темным от ночной сырости, пальмы и кусты бугенвиллей, словно умытые утренней свежестью, сверкали в лучах раннего солнца. Женщина наслаждалась ничегонеделанием, так редко выпадавшим на ее долю в суетной московской жизни, которая теперь станет... да, наверное, еще суетней. Зато в этот миг можно спокойно созерцать рождение нового дня и никуда не торопиться, не спешить.
Алексей вчера напился и спать будет долго, до обеда, наверное. Пусть спит, лишь бы не маячил перед глазами и не портил настроение своим ворчанием. Как много поводов для критики у него, оказывается, накопилось!.. Ну и пусть себе злится. Нельзя же из-за его глупых капризов перестать наслаждаться роскошью, которая их окружает. Они еще не были в глубине острова и других интересных местах, в рыбацких поселках и в старинных крепостях. А какие здесь бухты – одна другой краше!
После завтрака надо позвонить детям. Как у них там дела, как они справляются? У Ксюши уже занятия, а у Пашки каникулы в полном разгаре. Не наделал бы глупостей, ведь он только с виду взрослый... Ей до сих пор больно было думать о том, что она поняла из разговора с Федором Рудаком: все знали о Лешкином романе, сказал тогда Рудак, напирая на слово «все», и она догадалась: дети знали тоже. Да, это оказалось для Юлии большим сюрпризом. Неужели она так плохо знает своих детей? Надо больше времени проводить в Москве, с ними, а не за городом, побольше вникать во все их дела, а то с этим увлечением отца они совсем от рук отобьются...
Экскурсия по острову была назначена на послеобеденное время. Они заказали эту услугу вчера через портье гостиницы: муж пожелал индивидуальную прогулку по острову на машине с кондиционером и говорящим по-русски гидом, и им услужливо пообещали прислать такого человека. Вот будет скандал, если гид окажется плохо говорящим на «великом и могучем»! Опять во всем окажется виновата именно она. Но быть на красивейшем Сен-Бартельми и не объехать его вдоль и поперек – нет, они бы себе этого никогда не простили.
В назначенное время около главного бунгало их ожидала машина. За рулем сидел шофер, около
В машине мужчина снял очки и шлем, на вид ему было около сорока – сорока пяти лет, как определила Юлия. Интересный, с правильными чертами лица, высокий блондин, вполне уверенный в себе, с хорошо поставленным выразительным голосом. Представился он как Питер Питерсон, русский по происхождению. Юлия сразу спросила:
– Вы давно из России?
– Давно, – последовал краткий ответ, и по каким-то неуловимым признакам она поняла, что дальнейшее развитие этой темы не приветствуется. Быстро и немного сухо Питер перешел к делу.
Он предложил туристам выбрать направление, показал на карте возможные маршруты. На осмотр всего острова пришлось бы потратить два-три дня. Но это было слишком много; им просто хотелось прокатиться, потратив несколько часов на какое-нибудь красивое, запоминающееся место, чтобы иметь представление об укладе жизни островитян. Юлия всегда старалась увидеть жизнь простых людей, где бы она ни была. Исторические памятники – это интересно, но особый национальный колорит и дух разных стран – еще интереснее, считала она. А Алексею было наплевать, в какую сторону его повезут.
Они выбрали город Густавию, административную столицу острова. Машина ехала непривычно медленно, разрешенная на острове скорость – всего сорок пять километров в час. Патриархально, торжественно, словно на лошадях, приветствуя все встречные машины (благо их было на удивление мало), они добрались до Густавии. Осмотрели площадь, церковь с колокольней из камня и дерева, милые уличные кафе, заглянули в лавочки и магазины... Юлия сразу решила купить здесь на память что-нибудь экзотическое, но хорошего качества и только местное. Но цены в магазинах, как выяснилось, были очень высокими. Она выбрала какие-то пустяки: красивый веер ручной работы, статуэтку черного дерева для загородного дома. И, делая покупки, она вполуха слушала ровный, спокойный голос Питера, рассказывающего им о древних временах, о том, как Колумб окрестил этот остров в честь своего брата, о жизни островитян в этом удивительном уголке земного шара.
Во всякое другое время рассказ показался бы Юлии чрезвычайно интересным. Однако сейчас она думала совсем о другом. Она смотрела на лица проходящих мимо людей, особенно женщин, и невольно задавалась вопросом: «Ты счастлива дома? Ты знаешь – не по рассказам, не в теории, а на самом деле, – что такое женское счастье? Твой муж любит тебя?..» Она понимала, что это довольно смешно. Но ей вдруг стало казаться, что во всей Густавии живут только счастливые женщины-мулатки, говорят между собой на старофранцузском, любят мужей, растят детей и ничего другого знать им не надо. Приезжают белые люди, дают работу, платят деньги и уезжают восвояси. А пальмы, океан, море – все остается на месте. И эти два мира никогда не пересекаются.