Мужчина без чести

АlshBetta

„А жениха вы привезли? — отмахиваясь от нее, спрашивает Белла. — За кого же я пойду замуж?“

„Жених здесь с шести утра, Иззи, — Элис знает, как раздразнить сестру, а потому употребляет именно детское прозвище, когда к ней обращается, — кажется, дай мы ему разрешение, он бы спал прямо здесь, под цветочной аркой“.

Роуз смеется, а за ней и остальные, включая и саму Беллу. Она помнит, как в тот момент накатило долгожданное спокойствие, перемешанное с тихим и счастливым восторгом. Эдвард здесь.

Розовые

лепестки. Вперед, по белой дорожке, к священнику. Под руку с папой, который, хоть и не одобрял ее выбор, сегодня, в точности как и Карлайл, вел себя великолепно. Видимо, над обоими как следует потрудились жены…

Эдвард ждет у двух невысоких ступенек, протягивая руку и помогая зайти на возвышение, где их должны обвенчать. Его черный смокинг блестит так же, как глаза. Серое море, в которое она погружается, заглянув в них лишь на мгновенье, — сплошное счастье. Ни с чем несравнимое зрелище.

Священник говорит о клятвах, о помощи, о любви и вере… он много чего говорит, и лишь благодаря записи Белла снова и снова это слышит. Там же, под аркой, было не до этого. Вокруг даже гостей, тесным кольцом обступивших их, не существовало. Был только он. Он один до сих пор и остался.

„Согласна…“

А вот и шатер, под которым разбили танцевальную площадку. Звучит классическая музыка, и гости, прервавшие свои тосты, обращаются взглядом на них. Одними губами Роуз, продолжающая снимать, шепчет: „Танец“.

Они с Эдвардом рука об руку выходят из-за своего столика, украшенного белой скатертью и точной копией букета Беллы, спускаясь к площадке. Оба немного смущены и волнуются. У обоих на щеках румянец.

Но репетировали. Но должно получиться.

— Я сам обрезал эту розу… — в такт происходящему на экране, когда Белла прикусывает зубами, как учил их хореограф-постановщик, красную розу и в движениях, напоминающих танго, движется к своему теперь уже законному мужу, слышится сзади.

Девушка поспешно оборачивается, не утруждаясь тем, чтобы поставить видео на паузу. Немного вздрагивает от неожиданности.

Эдвард стоит, опираясь плечом о дверной косяк спальни, и глядя, почти что не моргая, на телевизор. Смотрит.

А Белла смотрит на него.

Волосы потускнели, спутались, а ото сна еще и примялись. Кожа, как и ночью, бледная. Вид уставший и измотанный, пижама помятая, а под глазами темные круги. Он спал или нет?..

— Доброе утро, — ее голос немного дрожит, когда произносит эти слова, и пропадает ощущение невесомости и спокойствия, подаренное видео. День сегодняшний вернулся. А с ним — и день вчерашний.

Мужчина кивает, все еще не отрываясь от экрана. Немного щурится, длинными пальцами скорее машинально, чем осознанно, стискивая края своей футболки.

— Не хочешь присесть?

Сперва ее вопроса он как будто

бы не понимает, а затем, все же оторвавшись от просмотра и облизнув некогда ярко-розовые, а теперь побледневшие губы, с сомнением, но кивает.

Два шага, разделяющих их, преодолевает за четыре. При каждом движении хмурится, а когда садится на ковер, и вовсе морщится. Больно.

— Зачем ты это смотришь? — спрашивает мужчина, едва ли не с болью возвращаясь к людям, кружащимся в танце на площадке.

Белла пожимает плечами, легонько и робко, но притронувшись к его ладони. Подвигается ближе, не желая сейчас сидеть далеко. Не желая в принципе быть на расстоянии.

— Я нашла их, и мне захотелось…

Эдвард понимающе кивает. Или делает вид, что понимает.

— Мне никогда не нравилось это движение с подбрасыванием, — негромко замечает он через несколько секунд молчания. С отвращением поглядывает на то, как семь лет назад исполнял свой первый и главный танец, — оно у меня никогда не получалось.

— А мне кажется, получилось прекрасно, — Белла уже увереннее обвивает его руку, робко улыбаясь. Говорит искренне и искренне это демонстрирует. Он не может не заметить.

Правда, кроме легкого кивка, — скорее отстраненного, чем понимающего теперь, — ничего получить не удается.

— Роза, кстати, была замечательно обрезана. Ни одного шипа.

— Правда? — Эдвард поворачивает голову в сторону жены, немного нахмурившись. — Мне казалось…

— Ни единого, — повторяет она, вдохновленная тем, что разговор-таки завязался, — вы профессионал своего дела, мистер Каллен.

На его губах — о чудо! — мелькает робкая улыбка. Маленькая, быстрая, но присутствующая. Но желаемая. И в груди у Беллы снова звучит победный восторг. Прямо как при просмотре других фильмов, до прихода мужа.

Но улыбка потухает, а вместе с тем теряется где-то в недрах сознания и неподвижность ее обладателя. Белла не успевает даже подумать, что происходит, как оказывается на его коленях. Спиной к груди.

Эдвард опускает подбородок на ее плечо, обвивает ладонями за талию и дышит часто, но достаточно ровно, продолжая просмотр. Застывает в новой позе, отказываясь объяснять что-то и что-то еще демонстрировать. Замолкает.

Белла старается не совершать ни одного лишнего неоправданного движения. За эти дни он впервые настолько близко… было бы ужасно глупо все испортить. Тем более, вполне понятно, что он волнуется. А подпитывать волнение не хотелось бы.

— Как ты? — тихонько спрашивает Белла, погладив его кончиками пальцев. Звуки и музыка с кассеты в разы громче ее голоса, но она знает, что он услышит. Знает, что, несмотря на все, сконцентрирован на событиях здесь, в настоящем мире, а не там, что по другую сторону экрана.