Мужчина без слабостей
Шрифт:
Кэссиди тоже встала:
— Это моя песня.
Он знал, Кэссиди всегда ее любила. Тем более что у нее тоже карие глаза и волосы до плеч. Она начала двигаться под музыку вокруг стола. И он знал, что, несмотря ни на что, эта кареглазая девчонка ему дороже всего на свете. По крайней мере, дороже «Толли-Паттерсон».
Он взял ее за руку и притянул к себе. Она, немного фальшивя, подпевала. Они оба задвигались в танце вокруг бассейна. У нее были такие прохладные руки!
— Я боялась быть с тобой самой собой.
—
— Наш брак был таким стремительным. И я все-таки не совсем понимаю, почему ты вернулся, когда… — тут она освободилась из его объятий. — Предполагаю, в глубине души мне не хотелось нарушать собственный покой.
— Могу это понять. Я делал бы то же самое. А так работа, работа, одна работа и вся подобная рутина…
— Это точно, но ведь я не работаю, а сижу дома. Сижу, мучаюсь и потихоньку схожу с ума, потому что не могу разобраться, что с тобой творится.
— А теперь ты во мне разобралась? — спросил он, поглаживая ее по спине. Его всегда изумляло, что она, такая маленькая и хрупкая, не боится его медвежьих объятий.
— Не в тебе. Я разобралась в себе. Я так долго пребывала в нерешительности… Не понимала, что делать… Просто ждала рождения Вэна, чтобы потом во всем разобраться и понять, что делать дальше. И вот он родился. Ты здесь, и я тоже должна быть здесь.
Донован слушал ее и чувствовал себя подонком. Он-то был здесь не по каким-то высоким соображениям, а потому только, что ему нужна она.
— Я не потому тогда пустился в путь, чтобы тебе это понравилось.
— Это неважно. Дело не в тебе, правда.
— Я должен обидеться?
Она пожала плечами:
— Если хочешь.
— Ага. Расскажи мне еще о том, что тебя пугало.
Теперь звучало «Виртуальное безумие» Джеймирокуя [2] , и когда Кэссиди начала танцевать вокруг него, Донован понял, что у нее немного шумит в голове. Каждый раз, поворачиваясь к нему лицом, она улыбалась.
2
Jamiroquai «Virtual Insanity»
— Не знаю, желаешь ли ты меня еще, потому что я как женщина изменилась.
— В каком смысле? Из-за того, что стала матерью?
— Нет, я говорю о своем теле. Я потолстела, и теперь у меня никогда не будет такого плоского живота, как раньше.
Он заставил ее остановиться.
— Я люблю твое тело, Кэссиди. В тебе меня привлекает не плоский живот…
Она склонила голову набок и так посмотрела на него: Доновану показалось, что она глядит прямо ему в душу.
— Правда? А ведь первый свой комплимент ты отпустил по поводу моей стройной фигуры.
— Только потому, что боялся показаться дураком, если бы сказал, что я люблю твой смех и что мне нравится твоя улыбка, когда ты
Она замолчала и строго посмотрела на него:
— Ты это всерьез?
— Я всегда говорю всерьез.
Она обвила его шею и обняла так крепко, что это тронуло его до глубины души.
— Я женился на тебе и теперь невероятно счастлив.
Кэсси положила голову ему на плечо, а он осторожно поддерживал ее, хотя ему страшно хотелось ее стиснуть. Кстати сказать, ведь страх что-то потерять тоже мешает человеку двигаться дальше. О таких людях дед говорил, что они не смотрят в будущее и видят только настоящее. Таких обычно оставляют позади.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Кэссиди сидела в своей спальне за туалетным столиком. Вошел Донован, только что уложивший Вэна в колыбельку. Он поставил монитор на тумбочку рядом с ребенком, чтобы иметь возможность следить за спящим малышом, и постарался охладить разыгравшийся пыл. Традиционный секс на повестке вечера не стоял: она сказала, что нужно подождать еще несколько недель. Но ему хотелось показать ей свою любовь: его жена должна быть уверена, что все так же для него привлекательна.
— Спасибо, что уложил Вэна.
— На здоровье, — ответил он, разглядывая ее в зеркале. Потом подошел ближе и положил руки ей на плечи. Какая же все-таки гладкая у нее кожа… Он никак не может привыкнуть к тому, что она такая гладкая. И пахнет от нее цветами…
Он наклонился и коснулся губами ее плеча. У ночной сорочки были узенькие бретельки, и он проложил цепочку поцелуев до шеи, отодвигая материю так, чтобы поцелуи были сплошными.
— Донован, — выдохнула она.
— Да, крошка?
Она развернулась на вращающейся банкетке, обняла его за плечи и потянулась к нему. Он приказал себе не спешить. Но с этой женщиной сдерживаться так трудно! Она так женственна и соблазнительна… Он поднял ее с банкетки и подсадил на край туалетного столика. Его руки скользнули вниз по ее спине, нащупали подол ночной сорочки и потянули его вверх. Наконец он устроился между ее ног. А она и сама уже была полна желания.
Его пах соприкасался с ее пахом. Он крепко прижался к ней. Она глухо застонала, и его тело напряглось. И очень скоро ему показалось, что он вот-вот взорвется.
Тогда Донован спустил бретельки с ее плеч до самой груди и обнажил нежнейшую розовую плоть с чуть более темными сосками. Он наклонил голову и зубами оттянул ткань от кожи. От прохладного воздуха ее соски сразу затвердели. Он обвел один из них пальцем, и Кэссиди затрепетала в его руках.
Наклонив голову, он поцеловал сосок. Кэссиди обняла его с такой силой, что Донован удивился. Потом провела пальцами по его спине, скользнула под футболку, которую он надел на ночь, и прошлась по заросшей волосами груди, слегка даже царапая кожу.