Мужчина, которого предала женщина

Колычев Владимир Григорьевич

– Угадай.

– Так нельзя…

– Можно. Только мне одному и можно. Потому что я твой законный муж.

– Все равно нельзя…

Платье снималось легко, и Дарьяна даже подняла руки, чтобы помочь ему. А когда осталась без бюстгальтера, инстинктивно закрыла грудь руками, но Валентин тут же заставил ее их опустить. Он знал, как нравится ей, когда его пальцы бабочками порхают вокруг ее сосков, легонько задевая твердеющую нежно-розового цвета плоть. Так он и поступил, ожидая, что Дарьяна полностью расслабится в его объятиях. Она

приняла его ласку, но напряжение в ее теле осталось. И страстных вздохов не было, и ноги у нее плотно сомкнуты. Она всего лишь позволяла пользоваться собой, не поощряя, а, напротив, осуждая себя за это. Валентин чувствовал это, но не мог остановиться…

– Не надо, – едва слышно пробормотала, когда он уложил ее на диван, перегнув через мягкий подлокотник.

– Уже поздно, – прошептал он ей на ухо, раздвигая ноги.

Она и сама это поняла, содрогнувшись от проникающего толчка… Ей больше ничего не оставалось делать, как расслабиться…

Нет, он не насиловал ее. Ведь Дарьяна не сопротивлялась, к тому же, вне всякого, ей нравилось, что происходит с его подачи. Но все-таки она лежала под ним как бревно, с закрытыми глазами, с сомкнутыми губами. И когда все закончилось, сразу же поднялась. А ведь в прежние времена она любила в томлении понежиться в постели.

Ничего не говоря, она ушла в спальню, вышла оттуда, обернувшись чистым банным полотенцем, подобрав с пола платье и брошенное белье, скрылась в ванной комнате. Ее не было около получаса, и все это время Валентин лежал на диване, невидяще глядя в потолок. Он казнил себя за то, что совершил. Но в то же время он гордился собой, потому что смог бросить вызов Тихоплесову. Ведь, как это ни прискорбно, Дарьяна была его женщиной…

Дарьяна тихонько зашла в комнату.

– Ты хоть понял, что сделал? – беззлобно, хотя и осуждающе спросила она.

Лицо непроницаемое, в глазах – морозные просторы Арктики.

Валентин почувствовал себя страусом, испытывающим потребность сунуть голову в песок.

– Ты можешь меня убить, – закрыв глаза, сказал он.

– За что?

– Сама знаешь.

– Ты поступил очень плохо. Но в целом ничего страшного. Если хорошо подумать. Если есть желание оправдать себя. А у меня есть такое желание, потому что я честная женщина. И я оправдываю себя тем, что ты мой муж… Не скажу, что мне было хорошо, но я бы не стала тебя убивать… Но это может сделать Эдуард, если узнает.

Валентин хотел открыть глаза и сказать, что думает он о ее честности, но вместо этого еще крепче зажмурился. Быть беде, если Тихоплесов узнает, что сотворил он с его женщиной…

– Но я ему ничего не скажу, – успокоила его Дарьяна.

– Не надо, – открыв глаза, благодарно посмотрел на нее Валентин.

– Ты напишешь заявление, и мы разойдемся с миром.

– Это шантаж?

– Как хочешь, так и понимай.

– Хорошо, я напишу заявление, – кивнул он.

– Ты в этом уверен? – Да.

– Ты так боишься Тихоплесова, что

готов отказаться от меня? – с презрительной насмешкой спросила она.

– Э-э… Я не боюсь… Ты… Ты же все равно все уже решила, – в смятении пролепетал он.

– Да, я решила, что ты трус, – кивнула она.

– Я не трус! – взвился он.

– Ты никчемный человек.

– Это слишком!

– Чтобы завтра заявление было в ЗАГСе! – отрезала она. – Если нет, пеняй на себя!

Дарьяна ушла, хлопнув за собой дверью, а Валентин уронил голову на грудь, в безысходности обхватив ее руками. Похоже, у него не было другого выхода, как официально отказаться от бывшей жены…

Глава 5

Валентин хорошо помнил день, когда они с Дарьяной подали заявление в ЗАГС. Не сказать, что после этого домой он летел как на крыльях, но настроение зашкаливало точно. И еще он пригласил Дарьяну в ресторан, где они пили шампанское, желая себе светлого совместного будущего.

И сегодня он был в ЗАГСе, где отказался от своих прав на Дарьяну. Домой возвращался как в воду опущенный. Некого сегодня приглашать в ресторан, да и незачем. Но напиться надо, вдрызг, с горя…

Он шел, не замечая ничего вокруг, поэтому появление Тихоплесова стало для него неожиданностью. Он подходил к своему подъезду, когда услышал за спиной его голос:

– Эй, урод!

Валентин остановился, на немеющих ногах повернулся к нему.

Тихоплесов надвигался на него с неотвратимостью следующего по рельсам локомотива, и Валентин с ужасом осознавал, что у него нет ни единого шанса уклониться от столкновения с ним.

– Дарьяна была у тебя вчера? – не останавливаясь, ревущим голосом спросил Тихоплесов.

Валентин обреченно кивнул. Неужели Дарьяна проболталась?… Похоже на то.

– Ты не жилец, понял! Не жилец! – заорал на него Эдуард Антонович.

И размахнувшись, ударил Валентина кулаком в лицо. Но тот инстинктивно нагнулся, и этот удар сокрушил пустоту над его головой.

Но Тихоплесов ударил снова, на этот раз ногой. А Валентин отпрыгнул назад, ничуть физически не пострадав. Зато морально он был разбит. Ему бы дать обидчику отпор, но руки не хотели слушаться его, а прыти в ногах только на то и хватало, чтобы уходить от ударов. В конечном итоге он воспользовался дверью в подъезд и, оттолкнув открывшего ее мужчину, спрятался за ней. Щелкнул замок, и дверь накрепко закрылась.

Тихоплесов не мог дотянуться до него, но Валентин слышал его голос.

– Молись, ублюдок! – ревел тот. – Я тебя урою, тварь!

Едва живой от страха, Валентин поднялся к себе домой, закрылся на все замки. К сожалению, ни одно из окон его квартиры не выходило во двор, и он не мог видеть, где сейчас находится его лютый враг.

Но вряд ли Тихоплесов останется во дворе караулить его. У него есть специальные люди, которые могут отомстить за него, сейчас он вызвонит их, даст им задание…