Мужчина на блюдечке, или Будет всё, как ты захочешь
Шрифт:
– А кто ко мне может прийти? – взволнованно спросила Татьяна.
– Мало ли. Ну что ты так испуганно на меня смотришь? Может, к тебе никто и не придет. Это я так, на всякий случай тебя предупреждаю.
Татьяна взяла протянутое официанткой меню и после минутного молчания немного нерешительно спросила:
– Наташа, а ты ничего не хочешь мне рассказать? Мне кажется, что тебе нужно выговориться.
Глава 10
Когда я закончила свой рассказ, Татьяна пригубила кофе и искренне призналась:
– Наташа, мне казалось, что за весь сегодняшний
– А у меня нет другого выхода.
– Может быть, стоит отказаться от Ольгиного предложения?
– Зачем? У моего любимого мать умирает, а ты говоришь – отказаться. Да и как можно отказываться? Мне что, каждый день деньги предлагают? Если есть возможность подзаработать, то почему бы и нет? Ты же понимаешь, что я не дура и в тюрьму не собираюсь?
– Понимаю, но ведь эта дама будет тебя искать.
– Где? В Турции? Пусть попробует. Я очень сомневаюсь, что у нее что-то получится. Приеду, оплачу операцию, выйду за Мустафу замуж, куплю нам с ним дом на берегу моря, машину. Заживем счастливо. А потом время пройдет, и все успокоится. Я вот только об одном жалею. – Я замолчала и вновь задумалась.
– О чем? – Видимо, от всего услышанного Татьяне стало немного дурно, и от того, что ей было тяжело дышать, она расстегнула верхние пуговицы на блузке.
– Я рассказала этой Ольге, что мой любимый мужчина – турок.
– А зачем ты ей это рассказала?
– Хотела убедить ее в том, что я не любовница ее мужа. Дура! – обозвала я сама себя. – Как же я сразу не поняла, что Ольга изначально знала, что я не имею к ее мужу никакого отношения? Она просто хотела меня подставить. Да ладно!
– Значит, ты в Турцию в бега отправляешься? – оживилась Татьяна.
– В бега.
– А деньги как перевезешь? Сумма-то не маленькая.
– Были бы деньги, а уж перевезти их всегда можно.
– А я вот не представляю, как это можно сделать, – стояла на своем Таня. – Что-то мне в голову ни одна нормальная идея не приходит. Сумки-то ведь просвечивают.
– А я и не собираюсь класть деньги в сумку. Я же не сумасшедшая! Я их аккуратно по всей одежде разбросаю: засуну в лифчик, в трусики, в карманы.
– После недавних терактов все пассажиры обязаны проходить личный досмотр.
– Не найдут, – стояла я на своем. – Таня, мне кажется, что перевезти деньги за границу – это не самое трудное в моем случае.
– Наташа, а как же дальше-то ты жить будешь? – испуганно спросила Таня.
– А я не хочу думать о том, что будет дальше.
– То, что ты до отделения милиции не доедешь, – я уже поняла. Но ведь у Ольги останутся твое письменное заявление и видеокассета с чистосердечным признанием. Даже если ты сбежишь, она все равно передаст их милиции и тебя объявят в розыск.
– Это не факт. Я всегда могу заявить, что чистосердечное признание делала под дулом пистолета, что настоящая преступница – жена убитого, или же убийство совершили серьезные люди, которые стоят у нее за спиной.
Танька подперла свою голову руками и глухо спросила:
– Наташа, а тебе от всего этого не страшно?
– Страшно, – честно ответила я. – Очень страшно!
– Знаешь, а я бы на такое в жизни не пошла. Получается, что прилетим
– Нет, – покачала я головой. – Зачем оно мне нужно?
– А если тебя об этом муж попросит?
– Да с какой стати он меня будет просить? Колхоз – дело добровольное. У каждого из нас есть право выбора. Турция – это страна контрастов. Рядом с симпатичной турчанкой в юбке выше колена можно увидеть женщину, у которой под паранджой видны только одни глаза.
– Жалко, что я Халила не могу с сынишкой познакомить. Мне кажется, они бы друг другу понравились: даже внешне похожи.
Услышав последние Танькины слова, я слегка и бросила на нее взгляд, полный укора, с трудом удерживая себя, чтобы не высказать свое мнение по данному поводу.
За три дня я несколько раз то складывала свои вещи в чемодан, то вытаскивала их оттуда, потому что никак не могла решить, что же взять с собой. Я никак не могла поверить в то, что уезжаю в Турцию на долгое время и что одному богу известно, когда я теперь вернусь. Поминутно я мысленно возвращалась к своему любимому мужчине, нашей будущей жизни с ним. Мне представился небольшой дом на берегу моря, собственный бассейн, несколько шезлонгов и красивый шатер, в котором мы прячемся от изнуряющей жары. Мама Мустафы готовит нам вкусный обед и постоянно благодарит меня за то, что я подарила ей жизнь. Его родственники по настоящему меня боготворят и с нетерпением ждут, когда же я подарю Мустафе наследника. Я пью турецкий чай и улыбаюсь комплиментам его друзей, которые восхищенно смотрят на меня и говорят: «Какая у тебя красивая русская жена! Как же тебе повезло!» А затем мы садимся обедать и, наслаждаясь вкусными блюдами, смотрим на море. Конечно же иногда Мустафа очень сильно меня ревнует, но я прощаю ему эту слабость, потому что знаю – это у него в крови. Если он посчитает мое платье чересчур откровенным, то я надену его только перед своим мужем: что поделаешь, если Мустафа только сам хочет любоваться мной? А затем я приготовлю родным Мустафы русский борщ и домашние пельмени, ведь у нас же интернациональная семья, а это значит, что мои новые родственники обязательно полюбят русскую кухню.
Я верила в продолжительность своего счастья. Я искренне верила. Я не стала увольняться с работы, а взяла отпуск за свой счет, сославшись на семейные проблемы, а затем поехала к родителям. Я попросила прощения у мамы за то, что хотела продать наш фамильный дом, и сказала, что меня посылают в долгосрочную командировку, из которой я буду обязательно звонить. Я пообещала больше никогда в жизни не расстраивать своих близких. Как только я вышла из родительского дома, то услышала до боли знакомый голос, который окликнул меня по имени. Обернувшись, я увидела человека, когда-то сильно любимого, но который так и не смог сделать выбор между мной и своей женой. Если бы я тогда совершенно сознательно не поставила точку в наших с ним отношениях, то, возможно, они бы продлились долгие годы и этот любовный треугольник воспринимался бы как неотъемлемая часть моей жизни.