Мужчина не моей мечты

Ардова Алиса

Заметил. Впрочем, глупо было предполагать, что он пропустит появление ожерелья.

— Жрецы назвали его щитом Танбора. — Я прижала руку к шее.

— Щит Танбора? — Герцог поднял брови. — Забавно… А этот щедрый подарок как-то связан с желанием хэллэ срочно побеседовать с его величеством?

Неопределенно пожала плечами. Надеюсь, связан, но утверждать не стану.

— Что ж, — заложил он руки за спину, — мне тоже необходимо посетить земли нелюдей. Так что здесь наши желания сходятся. — Уголок его губ дернулся. — Я уезжаю, чтобы передать послание жрецов королю и сопроводить его величество в обитель. Приглашения

служителей Танбора, даже такие внезапные, не принято игнорировать. И затягивать с визитом тоже. Меня не будет три-четыре дня, а когда я вернусь, мы обязательно продолжим наш разговор. Но я позвал вас не для того, чтобы расспрашивать о встрече со жрецами.

— А для чего?

Вместо ответа Саллер внезапно сорвался с места и начал расхаживать по кабинету. Некоторое время он в молчании мерил его шагами, бросая на меня быстрые взгляды, наконец остановился у каминной полки.

Сияние пламени озарило его фигуру, вплело янтарные отблески в волосы, оттеняя их золотом. Подсвеченное снизу лицо казалось сейчас особенно жестким, хищным. Замерев, я как зачарованная смотрела в мерцающие глаза, в глубине которых танцевали яркие огненные сполохи, и сердце мое билось громко и тяжело, охваченное восторгом и болью.

— Простите, — отрывисто произнес он, и я очнулась.

— За что?

— За то, что у меня нет ни малейшего желания просить у вас прощения.

Очень информативно, а главное — логично.

Поймав мой удивленный взгляд, он сжал кулаки.

— Я пригласил вас сюда, чтобы извиниться за свое недостойное поведение по пути в обитель. Вы замужем. Все, что я по этому поводу думаю и чувствую, — мое личное дело, я не должен был поддаваться эмоциям. Вам стало плохо, вы обратились ко мне за помощью, а я… Я просто воспользовался ситуацией. Это недостойно. Да, по всем правилам я обязан принести вам свои извинения. Но, Птарх побери, не стану этого делать и обманывать вас. У меня нет сожаления по поводу случившегося. Если бы все повторилось, я повел бы себя точно так же.

Он снова замолчал. Потом устало махнул рукой.

— Уже поздно, графиня. Вас ждет муж. Идите… Да идите же, ради Танбора, — раздраженно повысил он голос, видя, что я все еще сижу в кресле.

И отвернулся, казалось, потеряв ко мне всякий интерес.

Неловко кивнула, поднялась и направилась к выходу. Негромкий окрик нагнал меня у самой двери.

— Миледи… — Саллер мгновенно пересек комнату, остановился рядом, протягивая руку. — Вы забыли попрощаться.

Вдали от камина его глаза стали совсем темными, но в глубине их по-прежнему вспыхивали жаркие искры.

— До свидания, ваша светлость…

Поколебавшись, вложила дрожащие пальцы в раскрытую ладонь. Он на миг прижался к ним губами, опалив горячим дыханием, а потом крепко сжал.

— Мири… — Прозвучало глухо, почти неузнаваемо, и я покачнулась, чуть не рухнув в открывшуюся подо мной бездонную пропасть.

— Почему, глядя на тебя, я обо всем забываю, девочка? — Его голос обжигал, как языки пламени, скользившие по дровам в очаге. — О долге, чести, родственных чувствах? Почему схожу с ума от запаха твоих волос? Почему по ночам просыпаюсь от звука твоего голоса? Почему радуюсь тому, что мой брат до сих пор так и не смог прикоснуться к собственной жене? И почему мне хочется убить любого, кто осмелится оспорить мое право обладать тобой?

Герцог сделал еще один шаг, подходя вплотную,

одним движением притянул меня к себе, медленно склонил голову. Я знала, что сейчас произойдет, но ничто на свете не заставило бы меня отстраниться. Это было выше моих сил.

Тягучий вздох — мой или Саллера, уже неважно, — и поцелуй. Нежный. Страстный…

А потом не осталось ничего. Кроме мощного тела, что вжималось в меня. Горячих сильных рук, что поддерживали, не давая упасть, утонуть в безумном водовороте. Дыхания, что сплеталось с дыханием, стука сердца — одного на двоих, общего стона и губ — настойчивых, требовательных. В целом свете не существовало ничего, кроме этих губ.

Сознание туманилось. В голове вяло всплывали обрывки каких-то воспоминаний. Об опасности, о данном обещании, о Петьке…

Петька…

Мысль о брате отрезвила. Я дернулась, и Саллер тут же разорвал поцелуй. На миг прижал меня к себе, дыша рвано и тяжело, почти болезненно.

— За это я тоже никогда не попрошу прощения. Даже не надейся, — шепнул хрипло.

Отпустил, освобождая из своих объятий, и вышел.

* * *

После отъезда мэссера время будто застыло, затормозив свой привычный бег. Окружающий мир погрузился в спячку, отгородился стеклянной стеной. Или это я от него закрылась?

Ни тревога в глазах брата, ни косые взгляды подозрительно молчаливой Дальмиры, ни бессмысленная трескотня набивающейся в подруги Истель — ничто не могло вывести меня из странного неестественного оцепенения. Даже болтовня внезапно активизировавшейся Аниаш, озабоченной здоровьем своего обожаемого Пипи. Невидимая нить, что соединила нас с герцогом во время последней встречи, не оборвалась с расставанием, а только окрепла и теперь натянулась внутри, оплетя сердце и дрожа от нетерпения в ожидании нового свидания.

Так прошли сутки, а утром второго дня на выходе из спальни брат внезапно заступил мне дорогу.

— Марусь, подожди, — перехватил он мою руку, — давай подумаем, как нам попасть в Запретные Земли.

— Зачем торопиться? — отозвалась рассеянно. — Саллер тоже туда собирается, он обещал, что после возвращения…

— Мы не станем его дожидаться, — твердо прервал Петька.

— Но…

— Считай, что я не прав, — в голосе брата появились стальные нотки, — но у меня нет причин доверять нашему «гостеприимному» хозяину. Да, тебе он, скорее всего, не откажется помочь, даже если узнает, что ты не Мэарин Ольес, а неведомая иномирянка в теле бесценной хэленни. А вот ко мне вряд ли отнесется столь же благосклонно. Это кузена он бережет, защищает не только от дядюшки, но и от себя самого. А от чужака, даже если он твой брат, поспешит избавиться. Нет человека — нет проблемы, и с его величеством ссориться не нужно. Так что в Хауддан я предпочитаю пробираться без Рэма. Понимаешь?

Конечно, я понимала. Но мысль о том, что придется уехать из Эрменлейва, навсегда расстаться с герцогом, причинила почти физическую боль. Удивительно, как могут сблизить людей одна поездка и два поцелуя.

— Маш… — Петька осторожно придержал меня за плечи, внимательно всмотрелся в лицо, словно пытался обнаружить там что-то очень важное. — Влюбилась, — обреченно выдохнул он наконец.

Прозвучало это не как вопрос, а как утверждение.

Я уже открыла рот, чтобы с жаром возразить, а он вдруг погладил меня по щеке и мягко спросил: