Мужчина не по карману
Шрифт:
Меню было небогатым, и я быстро выбрала себе курицу гриль и кофе с пирожным. С нетерпением дождавшись девушку, я продиктовала ей заказ и, получив свою порцию, удалилась к окну.
Столик действительно был протерт, но только мокрой тряпкой, отчего мелкие капли по всей поверхности блестели в пробивавшихся сквозь стекло солнечных лучах, медленно испаряясь. Мне не хотелось вступать в пререкания с сонной работницей закусочной и ждать, пока она соизволит протереть стол насухо. Просто покопалась у себя в сумочке, достала носовой платок и это сделала сама. Платок сразу же напитался влагой и посерел. Я подошла к стоявшей у двери
Только теперь я смогла спокойно облокотиться о стол и приступить к наблюдению.
На этот раз следить за подъездом, в котором жила Уланова, оказалось гораздо труднее. День был в самом разгаре, и количество прохожих на улице значительно увеличилось. Самым сложным было «отсеивать» мужчин, определяя, согласуясь с собственными умозаключениями и интуицией, нужен мне этот человек или нет.
Лишь только я устроилась за столиком, к третьему подъезду подошел мужчина средних лет и поднялся по ступеням. Выскакивать на улицу и бежать за ним, чтобы увидеть, куда он поднимется, было бы глупо. А если это не он? Что ж, мне каждые пять минут бегать и проверять, куда идут прохожие? Тогда я рискую лишиться не только своей конспирации, но также и обеда.
Минут десять я оставалась в неведении, прошел в подъезд любовник Улановой или посторонний человек. Но вот в одном из окон второго этажа я увидела фигуру этого мужчины и убедилась — нет, это не тот, кто мне нужен.
Следующие полчаса прошли спокойно: в подъезд заходили только дети и люди пожилого возраста. Свою порцию курицы я уже съела, да и кофе, хоть я и старалась делать самые маленькие глотки, осталось на самом дне.
Я подошла к стойке и заказала еще кофе с пирожным. Девушка снова изумленно подняла одну бровь, отчего стала выглядеть немного кривоватой, и с неизменным спокойствием включила электрический чайник. Благодаря ее замедленным движениям это получилось очень торжественно.
Пришлось ждать. Я повернулась спиной к стойке и облокотилась о нее, чтобы ни на минуту не упускать из виду нужный мне подъезд. В это время входная дверь «кусочной» отворилась. За полчаса привыкнув к тишине и уединению — барменша не в счет, она больше напоминала интерьер, чем живого человека, — я очень удивилась, увидев в зале еще одного посетителя.
Это был эффектный внешне молодой человек возраста такого, что его уже нельзя было назвать юношей, но и до звания мужчины он немного не дорос. Не знаю, что больше в его внешности привлекло мое внимание: аккуратный ли маленький хвостик, делавший лицо вошедшего благородно аристократическим, длинный ли свободный плащ, навеявший моему воображению ощущение загадки, или еще что-то?
Молодой человек подошел, встал совсем рядом со мной и заказал банальную кружку пива. Как это не вязалось с его аристократической внешностью! Хотя, по правде сказать, не вязалось не только с пивом, но и со всей окружающей обстановкой. Словно человек заблудился и забрел сюда случайно.
Девушка за стойкой впервые за долгое время, что мне пришлось ее наблюдать, оживилась и довольно шустро подала ему холодную, с запотевшими капельками на стенках кружку. А вслед за тем поставила и дымящуюся чашечку кофе передо мной. Вот тут какой, оказывается, бывает сервис!
Я отправилась на свое место, справедливо заметив про себя, что сюда
Наблюдать стало невыносимо. В подъезд входили какие-то люди, порою мужчины, которые вполне могли сойти за любовника Улановой, а я никак не могла собрать мысли в одну кучку и разобраться, есть ли среди них тот, кто мне нужен, или они «к делу не относятся».
Дверь снова растворилась и впустила шумную компанию подвыпивших студентов.
— Катерина, «Балтику»! — выкрикнул самый задорный из них.
Схватив две бутылки, опять же шустро выставленные на стойку внезапно ожившей барменшей, он, успев подмигнуть и сказать что-то напоминающее комплимент Катерине, подпрыгивающей походкой подошел ко мне и спросил:
— Не возражаете?
— Возражаю, — честно ответила я.
И хотя все мое внимание, направленное на грязные стекла, красноречиво говорило о том, что знакомиться с кем-либо в данный момент я не расположена, парень поставил пиво на мой стол и отправился снова к стойке, бросив на ходу, чтобы я не скучала и пила пиво без стеснения. Как раз в это самое время рыжеголовый парень с веточкой мимозы в руке вошел в подъезд, за которым я следила.
«Почему бы и нет? — подумала я. — Кто знает, какой у Улановой вкус».
Оставаться в закусочной было бессмысленно — все равно теперь спокойно наблюдать не удастся, — и я вышла на улицу, так и не притронувшись ко второй чашке кофе.
— Девушка, чего вы испугались? Мы дружелюбные, — услышала я вслед.
Быстро перебежав дорогу, я вошла в дом. Звук шагов еще слышался где-то над головой. Как и утром, стараясь как можно тише ступать, я стала подниматься вверх. И снова прокол — парень поднялся выше пятого этажа. Я посмотрела на часы: без четверти два. Сейчас повалит самый поток возвращающихся после второй смены, а мне наблюдать уже неоткуда, не в «кусочную» же возвращаться.
Торопиться было незачем, и я медленно спустилась вниз. На пороге давешняя старушка старалась кирпичом подпереть дверь, перегородив своим громоздким телом проход. Я остановилась и стала ждать.
— Бабулек, не тормози движение, девушка хочет вырваться на простор. — Как из воздуха соткался тот самый юноша, что подсаживался ко мне в закусочной, выхватил из рук старушки кирпич и прижал им дверь, затем аккуратно взял ее под локоть, помогая сойти по ступенькам и приговаривая: — Бабушкам что положено? На лавочках сидеть, а не кирпичи ворочать. Проходите, бабульчик, садитесь на свое законное место.
Польщенная уделенным ей вниманием, пенсионерка бормотала слова благодарности и еле успевала перебирать ногами, влекомая вниз по ступенькам шустрым студентом. На той стороне дороги из двери «кусочной» высыпали его друзья и с интересом наблюдали за разворачивающимися событиями. К пыльному стеклу прилипли еще две физиономии.
Студент спустил старушку со ступенек, освободив тем самым проход, и сразу же забыл про нее.
— Зачем вы так быстро исчезли? — переключился он на меня. — У меня чуть депрессия не началась. И мигрень. На нервной почве.