Мужчина в кармане

Климова Юлия

Но когда я подняла глаза… я поняла, что Дмитрий Сергеевич шутит – его губы замерли в улыбке, а брови были чуть приподняты. В этот момент мне захотелось назвать его Димой… просто Димой.

Я усмехнулась, резко встала и выключила свет – теперь вечер окрашивали только огоньки свечей.

Вот тебе, вот тебе! Будешь знать, как надо мной смеяться!

И настроение Дмитрия Сергеевича мгновенно изменилось: он позабыл о шашлыке, выпрямился, напрягся. Наверное, понял, что пришло время беспокоиться за свою невинность и честь. Это при свете я не опасная,

а в полумраке… кто знает, что взбредет мне в голову… так?

Включив музыку, я вернулась на диван, нарочно выпила еще вина и с вызовом посмотрела на Дмитрия Сергеевича.

– Вы приходили ко мне сегодня утром?

– Да.

– Целовали меня?

– Да.

– Врете?

– Нет, – он покачал головой.

– А я спала.

– Я заметил.

Взгляды врезались друг в друга, и на миг заложило уши, почему-то не получалось быть такой, как я хотела, – он сбивал меня, сталкивал с кошачьего карниза и путал мысли.

– Почему же вы меня не разбудили?

– Зачем?

– Не знаю. Но у меня теперь в душе образовалось чувство глубокого неудовлетворения.

Собственно, оно образовалось у меня сразу после загса.

Он помолчал, затем тщательно вытер руки салфеткой, чуть отодвинулся и тоже закинул ногу на ногу.

– Наташа, спасибо тебе за ужин.

Сытая Акула – неопасная Акула.

– На здоровье.

Он выглядел уставшим, отстраненным, совсем чужим, и смириться с этим я не могла. Зачем я украсила дом, зачем устроила ужин, зачем надела суперплатье с тонкой лентой бисера на поясе? Я могу выдать сотню ответов, но будет ли среди них верный?

Давно я уже не пила такое вкуснющее вино.

– Дмитрий Сергеевич, можно пригласить вас на танец?

Он повернул голову, сдвинул брови и ничего не ответил. Встал, подошел ко мне и протянул руку.

Мне казалось, я буду очень долго пристраиваться: сначала одну руку, затем вторую, потом на меня обрушится еще какая-нибудь напасть, я обязательно хихикну, наступлю ему на ногу (конечно же, случайно) или превращу медленный танец в быстрый. Но ничего подобного не произошло. Мои руки сразу легли на его плечи, а его руки твердо окольцевали мою талию. Щека царапнула щеку, а от вкусного запаха парфюма защекотало в носу. Захотелось чуть повернуть голову и подставить губы для поцелуя, но гордость щелкнула меня по носу. Хватит. Я помогала ему сто раз. И сколько можно клянчить поцелуи?

Он прижал меня к себе, практически бесшумно вздохнул, задержал дыхание.

– Наташа…

Я почувствовала, как защипало в глазах, как злость смешалась с отчаянием и… желанием. А еще вынырнул страх – непонятный, необъяснимый страх: что я буду делать, если…

Я давно запуталась, давно позабыла правила игры… У меня есть картинка с полем, фишки, кубик, который нужно бросить и посмотреть, что получится: один или шесть? У меня все это есть, но ноги-руки не слушаются!

– Наташа…

– Что? – тихо спросила я, фотографируя взглядом простор каминного зала.

Один, два, три… Я не собиралась ждать ответа, я вообще уже

мало что соображала.

– Я не хочу, чтобы ты о чем-то сожалела, и поэтому…

А идите вы к черту, Дмитрий Сергеевич!

Ловко выскользнув из объятий, я бросилась к спасительной двери. И мой бег был великолепен! Сколько нерастраченной энергии, сколько грации, сколько смущения и сколько желания добраться до финиша в рекордно короткие сроки!

– Спокойной ночи, Дмитрий Сергеевич! – крикнула я на лету. – И завтра утром не приходите, это вовсе не обязательно!

Не приходите.

Не приходите…

Теперь я не готова выполнять супружеские обязанности!

Или о чем вы со мной хотели поговорить?..

Глава 17

Вопрос на засыпку: Бывает ли много шампанского?

Ответ: Бывает, но это уже проблема окружающих…

Герман вел машину спокойно и ровно – безупречно, но меня не обманешь… Слишком много перемен произошло в его внешности (галстук по-прежнему косил вправо, и на плече из шва торчала крученая ниточка)… и лишние морщинки под глазами были замечены еще утром… Все это наводило на размышления…

В душе Германа спокойствием и не пахло.

Ах, мама, мама…

Больше подумать не на кого.

– Однажды вы спросили, сколько мне лет, – сгорая от любопытства, я повернула голову в сторону Германа, – могу я задать вам тот же вопрос?

Вот сейчас многое решится! Эмма Карловна Фогли ни за что не станет встречаться с мужчиной старше ее. Даже два или три лишних дня не будут прощены или беспечно позабыты, даже тихий утренний или вечерний час вытянется, превратится в охотничий нож с тонким острым клинком и в секунду оттяпает все чаяния, фантазии и намеки. Даже нерасторопная секунда сыграет роковую роль.

Мама, что же ты тогда сказала Герману, что же ты с ним сделала за те короткие пятнадцать-двадцать минут? Неужели я этого никогда не узнаю?

– Сорок девять, – ответил он, и я, закрыв глаза, широко улыбнулась.

Шанс длиною в год! Герман младше… младше на целый год…

Выдав еще одну улыбку, я от переизбытка чувств заерзала в кресле.

– Наташа, почему вы не хотите, чтобы я забрал вас из клуба? Я могу подъехать сразу же, как только будет нужно. В любое время.

– Нет, спасибо, домой я вернусь сама.

Герман тактично сдержал вопрос: «А во сколько же это случится?», кивнул и припарковал машину в десяти метрах от клуба «Крутые хутора». Приехали! Через несколько минут я, замужняя дама тридцати лет, встречусь со своими коллегами по работе.

Что новенького? Как поживают канцтовары? Не рассосались ли бухгалтерские долги самостоятельно? Не прикупил ли Андрей Юрьевич к Новому году новую кофемашину? Не стала ли остроугольная Лариса Витальевна мягкой и округлой? Не возлюбил ли Слива ближних своих? Не подарит ли мне Дедушка Мороз личный кабинет с видом на светлое завтра? Нет? Очень жаль…