Мужчина, женщина, ребенок

Сигал Эрик

— Неужели? — Шейла попыталась изобразить приятное изумление. — Салат очень вкусный, Жан-Клод.

— Благодарю вас, — робко отозвался мальчик.

— Он каждый день готовил салат для своей мамы, — добавила Паула. — Он еще много чего умеет готовить.

— Да что ты? Это замечательно, — сказала Шейла. Она из кожи вон лезет, а Роберт, черт его побери, вовсе и не думает ей помочь.

— Кто-нибудь хочет еще blanquette? — осведомилась Джессика.

Сперва желающих не нашлось. Все уже наелись.

Но жаркого оставалось еще очень много.

— Пожалуй, я возьму еще кусочек, — сказал Жан-Клод. Джесси страшно обрадовалась. Лучше удовлетворить вкус одного француза, чем аппетиты целого десятка провинциальных невежд.

— Можно мы пойдем смотреть телевизор? — спросила отца Паула.

— Неужели ты не можешь хоть раз почитать книжку? — раздраженно отозвался Роберт.

— Их слишком страшно читать, — запротестовала Паула.

— Не понимаю, о чем ты, — удивился Роберт.

— У Жан-Клода в учебнике написано, как душат людей, — содрогаясь от жутких воспоминаний, ответила Паула.

— О чем там речь? — обратился Роберт к мальчику.

— Я читаю историю Франции. Там рассказывается, как Юлий Цезарь расправился с галльским вождем Верцингеторигом.

— Ах, вот оно что, — сказала Шейла. — Это мне напоминает курс латыни мистера Хэммонда. Ты любишь историю, Жан-Клод?

— Да, но только если там не говорится о таких печальных событиях. Я надеялся, что Верцингеториг победит.

Роберт улыбнулся.

— Пойди посмотри телевизор с девочками, Жан-Клод. Это отвлечет тебя от страшных мыслей.

— Пошли, — воскликнула Паула, соскочив с табуретки.

Девочки побежали в гостиную, откуда тотчас донеслись звуки очередного сериала. Но Жан-Клод не двинулся с места.

— Иди, Жан-Клод, это хороший способ попрактиковаться в английском, — сказал Роберт.

— Если вы не возражаете, я предпочел бы почитать, — вежливо отозвался мальчик.

— Конечно, не возражаю. Ты хочешь еще позаниматься историей?

— Да. Я хочу дочитать главу про Юлия Цезаря. — Жан-Клод встал из-за стола и направился к лестнице.

— Ты обрадуешься, узнав, что было дальше, — сказала вслед ему Шейла. — Брут и Кассий отомстили за Верцингеторига.

— Я знаю, — с улыбкой отвечал он. — Там есть картинки.

Когда он скрылся из виду, Шейла произнесла нечто, что окончательно сразило ее мужа:

— Какой умница.

Они неторопливо пили кофе в столовой.

— Что нового в Кембридже? — поинтересовался Роберт.

— Ничего. Жарко и нудно. На центральной площади толкутся студенты, приехавшие на летние курсы.

Диалог продвигался на редкость неестественно.

— Видела кого-нибудь?

— Да, — отозвалась Шейла. И, чтобы не дать разговору потухнуть, добавила: — Марго.

— Как она поживает? — поинтересовался

Роберт, мысленно задаваясь вопросом, была ли Шейла столь же откровенной с подругой, как он с Берни.

— Как всегда.

— Никаких новых увлечений?

— Нет. Только галерея. И я бы не сказала, что они с Хэлом несчастливы.

— Вряд ли тут есть чему особенно радоваться. Не чувствовать себя несчастным не совсем соответствует моему понятию об идеальном браке.

— Дай Марго время. Она еще только учится.

— По-моему, чего-чего, а практики ей хватает.

— Не ехидничай.

— Извини.

Они молча допили кофе. Роберт теперь не сомневался, что она все рассказала Марго. Разговор возобновился. Они обменивались ничего не значащими словами, словно лениво перебрасывались мячами через сетку.

— Что-нибудь интересное сегодня было? — спросила Шейла.

— Ничего особенного. Мы с Берни бегали. Да, звонил Луи Венарг.

— Ну как, он чего-нибудь добился?

— Пока нет. Просто хотел узнать, как поживает Жан-Клод. Они разговаривали минут десять, не меньше.

— По-моему, он вполне адаптировался.

— По-моему, тоже. Славный парень, — как бы вопросительно заметил Роберт.

— Да, вполне.

И тут его вдруг осенило. Это же типичный разговор несчастливых супругов.

Даже во время каникул для детей Беквитов оставался нерушимый закон — в десять часов гасить свет. Джесси и Паула, вдоволь настряпавшись и насмотревшись телевизор, с удовольствием пошли спать. Уложив их, Шейла возвратилась в спальню.

— Ну как ребята? — спросил он.

— Девочки в объятиях Морфея. А Жан-Клод еще читает.

— В постели?

— Да, дверь в его комнату была открыта.

— Я сегодня очень по тебе скучал, — шепотом проговорил Роберт. Шейла причесывалась, сидя к нему спиной.

— Ты слышишь, милая, что я сказал?

— Да, — не оборачиваясь, ответила она.

— Я… я не хочу, чтобы мы вели себя как чужие.

— Я тоже, — еле слышно отозвалась она.

— Неужели так будет всегда? — с мольбой в голосе спросил Роберт. Она обернулась к нему, сказала:

— Надеюсь, что нет, — и пошла к двери.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросил Роберт, пытаясь предвосхитить ее намерения. — я схожу вниз и принесу.

— Нет, спасибо, я просто хочу посмотреть, уснул ли мальчик. — И Шейла ушла, оставив мужа наедине с его сомнениями.

В комнате Жан-Клода все еще горел свет. Шейла на цыпочках прошла по коридору и остановилась у его двери.

Мальчик уснул за чтением. На груди у него лежала «Всемирная история». Шейла посмотрела на него. Ничто не может вызвать большую нежность, чем вид спящего ребенка.