Мужчины бесятся (сборник)
Шрифт:
– Милана, Тигрица, Джессика, Синди…
Имена были клубные, под такими никами девочки выходили танцевать. На свои настоящие имена, те, которые дали им родители, они не отзывались.
Тигрица вообще запуталась, как ее звали раньше. Она меняла имя два раза. Прямо вставала и двигала в паспортный стол, чтобы Полину сменить на Олю, а потом Олю на Юлию. В итоге запутала всех и стала Тигрицей.
Для Тигрицы ей не хватило мощности, мелковата, попа как у мальчика, но пластика вполне кошачья. Грудь тоже, при узкой попке, – троечка, почему ж не Тигрица –
И только одна эта Тигрица из всего стрипа умела танцевать, остальные красотки только раздевались под музыку. С общим образованием девушкам тоже не повезло, поэтому всех воспитывала Алена.
В дороге она дублировала все, что говорил гид. Например, он объяснял:
– Друзья, мы с вами отправляемся на живописный мыс Ферментер. Нас ждет красивейшая бухта, кристально чистая вода и самый свежий воздух. Паром отплывает через пять минут, поэтому, пожалуйста, организованно выходим из автобуса, не разбредаемся, следующий паром будет только через час.
Все было понятно, но Алена четким басом повторила для своих:
– Девушки, алле! Сейчас выходим. Никаких перекуров. Никаких туалетов. Строимся и топаем за мной. Все меня слышали?
– Да, Алена, – девочки отвечали, – мы тебя слышали.
– А когда в туалет?
Про туалет все время спрашивала Синди, блондиночка с проамериканской челюстью.
– Я не могу ничего удержать, – она жаловалась во всех общественных местах, – если я пью, мне обязательно нужно вылить.
В автобусе Синди выпила сангрии и начала волноваться. Макс купил целую сумку этого винища, оторвал этикетки, чтобы нас не пришпилили за распитие спиртного, и раздал бутылки по автобусу. Нам осталась одна на двоих, мы попивали этот испанский компот и поглядывали на окрестности. Поля желтые, горы синие, маки красные, пальмы зеленые, в наушниках испанская гитара, и в компоте даже какой-то градус. И на лицах у нас, понятно, было ликованье. Ура! Мы в отпуске.
– Как и большинство древних городов Испании, – рассказывал гид, – Пальма-де-Майорка был заложен во времена Римской империи.
– Девушки, – Алена попросила сделать паузу, – поднимите руку, кто знает, что такое Римская империя?
Синди, та, у которой недержание, перекинула во рту жвачку справа налево и ответила с умным видом:
– Это Штаты, Ален.
– Открою тайну…
Алена объясняла, да так лихо, как младшим школьникам, что Римская империя – это почти то же самое, что современная Италия…
– Моника там работает, – уточнила Тигрица, и всем сразу стало понятно.
– А почему заложены? – кто-то спросил.
– Не поняла?
Алена перестала удивляться многим вещам, но быть готовой ко всему даже ей не удавалось.
– Ну, щас сказали «города были заложены»…
– Заложены, девушки, это не в ломбард, не за долги…
Всю дорогу она проводила ликбез, могла бы и не напрягаться, но у нее было призвание, ей нравилось работать пионервожатой и матерью народов. Иначе она бы просто не запомнила все эти дикие имена своих пионерок.
– Сиси,
За Линдой (простенькая такая сельская стриптизерочка была в турецких шароварах) спустился Александр, любовник Макса. Череп у Александра был бритый, с намеком на актив, очки прямоугольные, чтобы скорректировать круглое лицо, песочные бриджи сидели идеально. Маникюр, педикюр и три десяточка филлеров на лице, над ним поработал специалист, Макс над ним поработал. Да, и майка голубая была безупречно чистой, но это уже мама поработала, мама приучила Александра к порядку.
Алена и его посчитала. А ей без разницы было, где тут девочки, у которых она забрала паспорта, а где свободные люди.
– Сашуля! – Алена пробасила с шутливой улыбкой.
Он обернулся и подал руку женщине. Это была его мама. Белый костюм, красная сумочка, блондинка с хорошей стрижкой. Нет, не богемная, на вид технический работник государственного учреждения.
– Мама! – ее тоже посчитала командирша. – Мама у нас сегодня красавица!
За мамой вышел Максим. Стройный блондинчик в розовой майке. Мелированные завитушки прикрыты узкой шляпой, на джинсах художественное рванье, и очочки в белой оправе из последней итальянской коллекции.
– Максюша! – и его тоже на общих основаниях посчитала командирша.
Он взмахнул в ответ своей шляпой и отошел за Сашулей, за мамой… А я стою на ступеньках, приглашенная звезда в сарафане, и смотрю на его нежную спинку, на локти… Локти и плечи у Макса были покрасневшими от солнца. Он встал в тенек, под пальму, и смотрит на меня. Молодец! И после этого он советует мне немного приподнять линию бровей. Спасибо! Чтобы потом с новыми бровями я сама выпрыгивала из автобусов.
За мной столпись остальные девочки. Все ждали, когда я выйду. Алена приготовилась меня посчитать.
– Дорогая! – торопила она. – Ты забыла там что-то?
– Максим забыл, – я сказала.
– Максюша! – Алена все поняла, она ему и подсказала. – Максим! Подайте даме трап!
Он покраснел и протянул мне руку. А вот не надо мне теперь! Теперь уж я не та. Теперь меня интересуют яхты, белые яхты у причала. И чайки, толстые, как гуси. И седые горы, которые прячут бухту от штормов. И вон те вон белые виллы в горах, висящие над морем. А ваши руки, ваши плечи обгоревшие сто лет мне не нужны.
Чтобы увидеть обещанную красоту, мы поднялись по скалам высоко, под самые облака. Дорожки на обзорную площадку были скользкими, мои турецкие сандалии с подошвой из натуральной кожи скользили на камне зверски, я держалась за Алену и смотрела вниз. Скалы врезались в море, и цвет воды становился насыщенно-синим от глубины. Если грохнешься со скалы – то все, с концами. А горизонта не было совсем, его растушевали небесной белой дымкой. И правда, все, как гид сказал, – красота навозможная, оттенки чистейшие, про воздух вообще молчу, голова кружится от кислорода.