Шрифт:
Вера
Вера проснулась от бьющего в глаза солнца. Несколько минут она ещё боролась со сном, потом открыла глаза и тут же зажмурилась. Cладко потянулась узким белокожим телом с торчащими холмиками маленьких грудей, ткнулась носом в крепкое плечо лежащего рядом седого, намного старше её мужчины. Зевнула и проговорила своим глубоким завораживающим голосом:
– Ой, Игорь, какой мне сон только что приснился…
– Какой? – Мужчина повернул крупную голову.
– Представляешь, я в
– Моложе чем ты?
– Увы – да… – Погрустнела Вера. – Совсем юные. А почему ты перебиваешь? Тебе не интересно?
– Я слушаю, Верочка, слушаю…
– Так вот, всё замечательно и прекрасно. И вдруг, откуда ни возьмись, появляются рыцари. Очень маленькие, очень вонючие и на вонючих маленьких лошадях. В доспехах, шлемах, с флагами, на флагах нарисованы диковинные звери. Рыцари машут длинными палками.
– Копьями?
– Ну да, копьями… И, конечно, хотят всех изнасиловать. А я… – Вера гордо взглянула.
– Что ты?
– Я хочу всех защитить! Подбегаю к самому главному, который самый вонючий, и ка-ак крикну: «О возьми меня, достойный! Возьми, но не трогай невинных девушек!»
Игорь озадаченно хмыкнул:
– Верочка, я не предполагал в тебе такого альтруизма.
– Я сама в себе не предполагала… Но слушай, не это главное! – Вера устроилась поудобнее среди подушек. – Самое главное сейчас расскажу. Так вот, настойчиво предлагаю ему себя и рыцарь, понятно, соглашается. И вдруг я вижу, он одет не так, как другие рыцари – почему-то в джинсах, фенечки у него разные…
Спрашиваю: «Ты что, как и я, из будущего? – Да, – отвечает. А сам в это время раздевается. Снимает джинсы, кальсоны… Представляешь, под джинсами кальсоны! И вдруг я вижу, у него на члене пришита пуговица! Спрашиваю: Ты с ума сошёл? Что это такое?! – Моя машина времени, – говорит. И так гад нагло подходит со своей пуговицей. Тут я быстро отбегаю в сторону и кричу: Да иди ты к чёрту! Не буду я никого защищать!».
– А дальше?
– А дальше я проснулась, – жалобно ответила Вера. – И увидела тебя. И сразу подумала, что у нас дома нет молока. Надо сходить за молоком.
– А без молока нельзя? – Беспомощно спросил мужчина.
– Нельзя!
– Ну, ладно. – Он, помедлив, со вздохом откинул одеяло, показав изрезанный шрамами живот и седую грудь. Сел, потянулся к висящим на стуле брюкам.
Вдруг Вера жалобно зашмыгала носом:
– Милый, неужели ты уходишь?
– Верочка, ты ж сама просила?
– Ну и что! – Запальчиво крикнула Вера. – А ты сразу и побежал! Все вы мужики такие! Лишь бы уйти!
– Так остаться? – Мужчина смешно застыл в полуодетых брюках.
– А молоко? А кофе?
– Но я же иду…
– Почему?!
– Ты что, шутишь? – Наконец, догадался Игорь.
– С тобой пошутишь… – Уничтожающе оглядев мужчину с головы до ног, сказала Вера. – Разве с тобой можно шутить? Иди, так
Спутник жизни ушёл. Вера опять сладко зевнула, вытянула из-под одеяла ногу и критически осмотрела. Перевела глаза на часы – десять.
«Игорь всё-таки очень похож на Гену… – Подумала. – Ну, уж очень. Интересно, что сейчас с Геной? Освободился? Или ещё сидит… Говорят, за хорошее поведение их досрочно выпускают»…
Вспомнила, как Гена бил в её дверь.
– Открой, открой! Ты что, с любовником?! С любовником!!
– А ну прекрати! – Бешено выкрикнула тогда Вера. – Одна я, дурак!
Послышались звуки борьбы.
Вера вскочила, рванулась к двери, распахнула – в комнату кубарем влетел Гена. Его шевелюра была всклокочена. Из разбитой губы сочилась кровь, глаза сверкали безумием. Следом шагнул решительно настроенный Матвей.
– Уйди! – Вера загородила Гену. – Уйди немедленно!
Матвей остановился как вкопанный.
– Вера, это опасно…
– Уйди, кому говорю! – Прервала Вера.
Матвей вышел. Гена, похудевший, измождённый, в хорошем, но уже порванном от стараний Матвея костюме, печально смотрел на неё. Ярость в его глазах угасла, пальцы рук чуть заметно подрагивали.
– Что ты сделала со мной? – Прошептал. – Зачем? Я тебя так любил. Да ведь и сейчас…
– Я знаю, – кусая губы, ответила Вера, – Я знаю, Гена, я…
– А может, вернёшься? Зачем тебе эта коммуналка? – Надежда на мгновение преобразила лицо мужа. – В соболях ходить будешь, в соболях! Ты знаешь, какой я ювелир…
– Не могу, – тихо сказала Вера, – у меня всё кончилось.
– Кончилось? – Геннадий вскочил. Глаза его опять зажглись яростью. – Теперь это так называется? А как я тебя выхаживал, помнишь?! Помнишь или нет?
– Помню.
– Ты же меня с грязью смешала! Тебе на всё наплевать, встала и пошла! А я? Что мне делать? Так вот, я тебя убью! – Геннадий, задыхаясь, рванул ворот пиджака, – Убью!! Никому не отдам! Или этого убью – соседа! Матвей его зовут? Он сейчас твой любовник?!!
– Гена, остынь, пожалуйста, – испуганно попросила Вера, – ну пожалуйста!
Геннадий шагнул вперёд, Вера в страхе отгородилась подушкой.
– Убью, убью, – как сомнамбула повторил Геннадий, сжал кулаки и зарыдал в голос, – Верочка, Верочка… – Выбежал из комнаты.
От воспоминаний Вера накрылась одеялом с головой – ей вдруг стало холодно…
«Жаль Гену… И Матвея – хороший парень был, красивый, как греческий бог. Жаль, что так вышло».
В спальне тихо тикали часы, из окна, наполовину закрытого жалюзями, дрожащим невесомым золотом вливалось солнце, захватывая широкую низенькую тахту с множеством подушек, стул со свешивающимся Вериным халатиком и край стола с настольной лампой. Эту лампу собственноручно сделал Игорь из найденной в парке замысловатой ветки – он любил рукодельничать. Долго чистил свою ветку, полировал, из-за чего по квартире разливался гнусный щекочущий запах. Потом, гордясь собой, незамысловато надел на растопыренные обрубки бумажный абажур.