Мужчины и женщины
Шрифт:
Вот он и вернулся. Открыл дверь, потоптался в кухне и через мгновение заглянул в спальню.
– Ну, я взял…
Опасливо посмотрел – что ещё придумает.
– Всё хорошо, милый, – нежно выговорила Вера. – Просто замечательно. Ты столько для меня делаешь, даже молоко принёс…
Под прямым углом сложила ладони:
– Игорь, скажи, пожалуйста, что эта за буква?
– Вроде «Тэ»… – Недоумённо посмотрел Игорь.
– Бокс, бокс, каратэ! – Выкрикнула Вера, и попыталась достать его ногой.
Игорь отскочил и она, хохоча, вскочила с кровати и встала в боксёрскую
У Игоря помутилось сознание. Он, чуть не задев стул, упал перед ней на колени, обхватил руками за бёдра и начал целовать этот треугольничек.
– Игорь, хватит! – Шевельнулась Вера.
– Не хватит! – Промычал занятым ртом Игорь.
– Уронишь! Сумасшедший!
Вера опасно перегнулась назад и беспомощно схватилась за край стола.
– Уронишь же!
Игорь, наконец, оторвался. Попросил вдруг охрипшим голосом:
– Верочка, давай пойдём обратно в кровать?
– А кофе?
Игорь сник. Широкие плечи ссутулились. Седая голова дёрнулась вниз.
– Ну, не дуйся! – Вера толкнула его кулачком. – Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Просто сейчас не время…
– Не время… – Удручённо повторил мужчина. – Понимаю.
– Ничего ты не понимаешь!
Вера начала одевать трусики. Повертелась перед висевшим в простенке между шкафом и тахтой зеркалом – спальня была маленькой. Закрыла грудки руками, прищёлкнула языком.
– Кстати, а грудь ты целовать так и не научился! Нет у тебя в этом деле опыта!
– Есть, – глухо возразил Игорь.– У меня жена была!
– Жена была… – Высокомерно кивнула Вера. – Это точно. Рассказывал. Что ж она не научила?
– Почему же… Научила. С разными женщинами по-разному надо, – неуверенно закончил.
– Тоже мне знаток!
– Не знаток, а знаю…
– Сколько у тебя было женщин, знаток?
– Ну-у-у…
– Вот то-то. Но это я к чему? – Вера лукаво улыбнулась. – Мы тренироваться будем или нет?
– В чём?
– Ну как – грудь, например, целовать…
– Будем! – Игорь расцвёл. Открытая радостная улыбка появилась на его лице.
– Вот видишь, ради тебя я на всё согласна. Но только после кофе! Будем пить кофе с молоком, ладно? Тебе приготовить? Ну, конечно, приготовить. Всегда ты такой… Строго соблюдаешь… Мол, если женщина, то и готовь!
– Что-то ты сегодня шумная, – озадаченно произнёс Игорь.
– С бодуна, наверное… – Басом произнесла Вера. – С бодуна, чёрт меня возьми! Так ведь разговаривают настоящие мужчины?
– Не знаю.
Игорь взял со стула халатик и, заботливо накрыв им плечи Веры, обнял и повёл в кухню.
Сквозь синие шторы тут тоже пробивалось солнце, в раковине лежали две немытые с вечера тарелки, на накрытом новой блестящей клеёнкой столе красовалось одинокое красное яблоко. Вера, мгновенно успокоившись, села и, смешно вытянув губы, вздохнула. Игорь взял со стола весёленькую голубую чашку и, налив в неё молоко, поставил в микроволновку. Вытащил.
Было тепло и ясно. Пахло кофе.
– Игорь, скажи, ты сильный человек?
Игорь посерьезнел.
– Думаю,
– Здорово, – вертя в руке ложечку, с неожиданной тоской проговорила Вера. – Я люблю сильных. Знаешь, Игорь, то, что ты для меня сделал, это очень много.
– Что мог, то и сделал.
– Спасибо.
Игорь, нагнувшись, обнял её.
– Тебе спасибо! – Горячо сказал.
– За что?
– За то, что ты со мной…
– Ты уверен?
– Больше жизни!
– Я не такая, как все.
– А мне всё равно.
– Ты пожалеешь… – Шепнула.
– Пусть.
Вера неожиданно заплакала.
Охранник
После того, как его бросила жена, Игорю показалось, что время остановилось. Вот вроде и не любил её, понимал, что чужие, но как-то всё замерло в душе. В те дни он работал охранником на центральной автобусной станции – монструозном семиэтажном здании красного цвета, возвышающимся среди мусорных неказистых домишек южного Тель-Авива. Множество борделей, притонов для наркоманов, карточных клубов для «друзей» скрывалось за их дверями. На кривых улицах, превратив их в барахолку, толпились гарстарбайтеры, что-то обменивали, чем-то торговали, ожесточённо жестикулировали. Игорь снимал узкую, вытянутую, как детский пенал, комнату, выходившую дверью, в угрюмый коридор с отслаивающейся штукатуркой. Единственное окно у самого потолка было забрано металлической сеткой, вместо душевой ржавый кран, торчащий из стены прямо в комнате. Под ним полоса кафелевых плиток и сток. Кран огороживался клеёнчатой заплесневелой занавеской, кухни тоже не было.
В половине шестого утра звенел будильник, Игорь отрывал голову от подушки, включал чайник и мылся в душе. Потом торопливый чёрный кофе, когда в чашку вбухивают две ложки ядреного порошка и заливают кипятком. Жижа остаётся на дне, горькая вода выпивается и окончательно проясняет затуманенные от вечерней водочной дозы мозги.
Оставалось одеться, выйти в коридор, забивающий ноздри запахом прогорклой рыбы, которую вечно жарили соседи-китайцы, и оставить дом.
Ещё через полчаса Игорь вставал охранным маятником на одном из въездов в огромное несуразное здание, как раз там, где автобусы, согласно плану безумного архитектора, поднимались по бетонному мосту на седьмой этаж. На минуту застывали перед шлагбаумом, и Игорь, одетый в чёрную форменную робу охранного агентства и потёртые джинсы, заскакивал в автобус. Протискивался между пассажирами, оглядывая их цепким взглядом, и выходил через заднюю дверь – проверено, террористов нет.
Около шлагбаума стояла хлипкая будочка, внутри которой на стуле с изрезанным чьей-то злой и бездумной рукой кожаным сиденьем можно было укрыться от солнца и дождя, пока из-за поворота не показывалась очередная широкая автобусная морда.
Платили за охранную работу совсем уж малые шекели, охранников не хватало, и Игорь с остервенением, наказывая себя непонятно за что, дежурил по двенадцать, а иногда по четырнадцать часов в сутки. Именно тогда он обнаружил на тихой улице Бренер понравившееся ему русское кафе, наполненное безалаберными пьяницами.