Мужчины из женских романов
Шрифт:
Света придвинула раскрытый блокнот и начертала: «2. «Доверчивая идиотка на выданье». Автор – Жанна Аранская – «интеллектуалка». Вторая строчка преобразила листок. Возникло ощущение, что серия уже материализовалась. Девушка удовлетворенно кивнула рукописной странице и вернулась к откровениям начинающего автора.
Она успела получить массу информации о высших учебных заведениях родины. Проглотила уничижительные отзывы о преподавательском корпусе как части нелепого Российского государства. Немало всякого почерпнула из главы про обмен взглядами и улыбками на разных этапах отношений мужчины и женщины. Узнала, что по мере сближения влюбленные испытывают непреодолимое желание обновить гардероб. Усвоила, что выбор позы в сексе неслучаен.
За час до конца рабочего дня Света была полным сосудом. Избыток сведений разве что из носа не изливался. Во всяком случае, кое-какие предвестники насморка вынудили ее сохранить и закрыть рукопись «своего» автора. После близкого контакта с носовым платком девушке стало легче, хотя голова была тяжелой. «Я, кажется, простудилась», – догадалась она. Как было не поблагодарить эрудированную Жанну, которая, заикнувшись о каком-то недомогании героя, долго рекомендовала читателям употреблять противогриппозные лекарства «при первых симптомах заболевания», иначе – гибель в корчах. Младший редактор послушно бросила в стакан с водой громадную таблетку шипучего аспирина и жахнула залпом. Через десять минут ей уже хотелось сделать какое-нибудь добро людям.
Она тут же отослала Нинель Николаевне роман, идеально подходящий ее «серии со странностями». Жили-были двое прекрасных юных любовников и не ценили своего счастья. Расстались, окольцевались, притерпелись. И вдруг каким-то роковым образом их начало выносить друг на друга. Они сталкивались в школе – дети учились в параллельных классах, в египетских отелях летом и в автобусе, везущем туристов в Чехию, под Рождество. Горемыки маниакально стукались лбами в офисных коридорах, барах, ресторанах, театрах и даже на народных гуляньях. Каждая встреча пробуждала разные чувства – от ненависти до страсти. Иногда они, не совладав с нервами, дебоширили в общественных, преимущественно заграничных местах. Чаще боролись с искушением изменить вторым половинам. Один раз забыли о морали и нравственности и так оторвались. Но потом выяснилось, что каждому в его постели снился один сон. Заканчивался этот бред начинающей климактерички сценой сцен: они, не так давно похоронив законных супругов, движутся с боковых кладбищенских аллей на главную, где неизбежно снова окажутся лицом к лицу. А на дворе стоит золотая осень.
Света упорно делала вид, будто до нее еще не дошло, что требования коллег были шуткой. Посмеялись над новенькой? Отлично. Получите! Хотите – читайте, нет так нет, ваши заботы. А она молча разгребает самотек и никого не обделяет текстами. Павлу Вадимовичу отдавала все мужские рукописи: их было немного, с женским «девятым валом» не сравнить. И авторы не стремились подражать гениям. Слегка злорадствуя, девушка еще раз высморкалась и аккуратно уложила в сумку блокнот и ручку. Но мало кому после спокойного рабочего дня удается выскочить из кабинета раньше, чем телефон поиздевается напоследок. Раздался звонок. Добросовестная труженица сняла трубку:
– Издательство.
– Э… Видите ли… Здравствуйте, – сказал молодой, но глуховатый женский
– Добрый вечер, – намекнула Света.
– Э… Видите ли, – не вняла медлительная собеседница. – Видите ли, на сайте указано, что срок рассмотрения рукописи – три недели…
– И что с заинтересовавшими издательство авторами мы обязательно свяжемся.
– То есть если не связались, мне…
– Не унывать, а посылать еще куда-нибудь. У издателей разнообразные пристрастия. И где-то ждут именно ваше произведение.
Света неожиданно сообразила, что ни с кем не разговаривала вслух много-много часов. Такого еще никогда не случалось. Ее затошнило от отвращения к собственной участи. Этой паузы просительнице хватило, чтобы завестись снова:
– Погодите, девушка! Будьте добры, посмотрите там где-нибудь у себя в списках. Я ведь даже не знаю, дошел ли мой роман по электронной почте. А одна знакомая, она в Интернете печатается, говорит, надо было позвонить, когда отправила. А я не знала, честное слово…
– Кто вы? Как называется роман?
– Я? Лиза. То есть Елизавета Алексеева. «Я верю, он тоже меня любил». В смысле это – название.
– О! На ловца и зверь бежит! – возопила Света, хотя сразу заподозрила, что про неведение хитрушка врала. – Я его только что прочитала. Очень неплох.
– И?.. – длинно выдохнула Алексеева. Но в легких еще оставался кислород, и она повторила рискованный номер: – И-и-и?
Света опомнилась. Ей стоило больших усилий не начать торопливо вилять. В отличие от Елизаветы она стиснула зубы, пару раз глубоко вдохнула через хлюпающий нос и твердо разборчиво произнесла:
– И теперь должна показать ваш роман другим сотрудникам. Мы принимаем коллективные решения. Есть еще маркетинговый отдел, есть начальство. – Она вспомнила постных юристку с экономисткой, свирепо утопающего в роскоши Егора Александровича Пирогова и чуть не заплакала. – В любом случае я свяжусь с вами по почте. Обязательно.
– Значит, я могу надеяться? – промямлила Елизавета Алексеева, для которой все, сказанное после «очень неплох», звучало расстрельным приговором. Она узнавала слова, но никак не могла взять в толк: за что высшая мера?
– Не можете, а должны, – поправила госпожа младший редактор неожиданно для себя окрепшим голосом и положила трубку слабой рукой.
Подобное безобразие знакомо всякой «творческой личности». Стоит сосредоточиться на чем-то нематериальном, уйти в себя и прекратить подавать признаки общественной жизни, как внешний мир начинает с тобой когда тонко, когда грубо заигрывать. Возвращает к реальности и тычет мордой в действительность, провались она. Мистическая ситуация, когда Жанна посоветовала хлопнуть растворимого аспирина и Света тут же ощутила шевеление вирусов в крови, одарила радостью. Ее и под пыткой не назовешь простым совпадением. А звонок Алексеевой, казавшийся поначалу вторым актом милого чуда, хотелось объявить этим самым совпадением, будучи недосягаемой для заплечных дел мастера. Потому что разговор с автором напомнил девушке, что она никто. Автоответчик. Любое другое техническое приспособление. Секретарша, которой золотая медаль и красный диплом обеспечили право играть с телефонной трубкой и бегло просматривать рукописи, выбирая те, что могут быть достойны внимания редакторов. Да она вообще ничто. Не ей окрылять беллетристок, суля им даже мелочь надежды.
Повезло, что не было Нинель Николаевны и Павла Вадимовича, когда она разошлась. Оказалось, счастье – это не только возбуждающая борьба двух любящих намыленных тел за место под душем, но и отсутствие начальства, когда ты превысила должностные полномочия. Оба старших редактора окопались гораздо выше Светы в издательской иерархии. А кроме них и нет никого. И похоже, не будет. Да, Пирогов торжественно благословил ее на ловлю новых романов в самотеке. На открытие авторских имен. Но только один из многочисленных кретинов Аранской понял бы это как разрешение действовать в обход редактора отдела женской прозы.