Мужчины Мадлен
Шрифт:
Музыка закончилась.
– Спасибо, – сказал Игорь, хотя, согласно кодигос, сказать спасибо – все равно что дать понять партнеру или партнерше: я больше не хочу с тобой танцевать.
– Спасибо, – сказала и Алёна именно потому, что, согласно кодигос… в общем, см. выше.
– Ну, не знаю, как вам, а мне было хорошо! Просто восторг! – подлетела к ним Жанна, волоча за руку Виталия Витальевича. – Что значит столичный стиль!
– Настоящий столичный стиль кавалера из метрополии? – съязвила Алёна.
Московский гость добродушно улыбнулся:
– Цитаты цитируем? Тогда я вас приглашаю. Не вижу, почему бы благородному дону
– Люблю Канаро, – кивнула Алёна, вплывая в его безупречное, необыкновенно уютное объятие.
В первое мгновение возникло, правда, замешательство – неужели и у него «Фаренгейт»?! – но тотчас Алёна поняла, что это запах Игоря, еще задержавшийся в ее ноздрях, а от Виталия, слава те господи, никаким парфюмом не несет, пахнет просто чистотой. Она выдохнула из себя запах Игоря – и забыла о нем. Может, навсегда. А может, и нет. Жизнь покажет!
– Ну очень люблю Канаро, – повторила Алёна. – Особенно вот это… «Yo tambi'en so~n'e», «Я тоже мечтал».
– Я тоже мечтал, – чуть усмехнулся Виталий и сделал несколько простых шагов для того, чтобы почувствовать партнершу. – Вот именно, мечтал… Все мы о чем-нибудь мечтали, верно? Ибо мечтать не вредно… но и не полезно, как мне кажется. А вы хорошо танцуете.
– Да? – неловко пробормотала Алёна, несколько озадаченная его туманным и как бы ностальгическим рассуждением о мечтах.
– Да! – твердо заявил Виталий. – Я смотрел на вас с удовольствием, пока сидел, да и по объятию сразу чувствую, что хорошо. Вы, наверное, нарасхват среди партнеров?
– Совсем нет, – печально призналась Алё-на. – Здесь еще туда-сюда, а вот в Москве… В Москве мне не везет.
– В Москве никому не везет, – согласился Виталий. – Тамошние девушки тоже страдают на милонгах. Гендерный дисбаланс и мужской шовинизм, отягощенный налетом столичности. А как в Париже?
И он сделал ей обратный крест-волькаду.
– В Париже классно, – мечтательно вздохнула Алёна, выходя с изящным украшением. – Вот там я действительно нарасхват. Один раз была милонга, на которой я за три с половиной часа ни разу даже не присела. Представляете?
– Легко, – снова согласился Виталий.
И тут Алёна спохватилась:
– А вы откуда про Париж знаете? – Она даже чуть не пропустила удвоение, на которое ее вел Виталий, но вовремя сориентировалась.
– Жанна сказала, что вы частенько в Париж ездите. Давно были в последний раз?
– В конце августа.
– Я тоже примерно тогда там был, – усмехнулся Виталий. – Только по милонгам времени ходить не имелось.
– Да у меня тоже не имелось, я практически все время в деревне провела, в Муляне, где у моих друзей дом. Это в Бургундии. Чудное место, обожаю Мулян, – сообщила Алёна, демонстрируя свою превосходную диссоциацию в глубоком, ну очень глубоком очо.
– И как долетели? Я слышал, с одним парижским рейсом что-то вроде аварии было, самолет посадили в Нижнем. Опасно стало летать Аэрофлотом, однако!
– Ой, да никакой аварии не было! Просто какой-то придурок позвонил в Шереметьево и сообщил, будто в аэропорту бомба. Само собой, никакой бомбы там и в помине не было. Милая шутка, да? Нас могли посадить где угодно, но по случайности посадили именно в Нижнем. Мне повезло.
– Повезло, – согласился Виталий. –
– Да вряд ли, – пробормотала Алёна, сосредоточившись на глубокой волькаде, вернее, на том, чтобы не запасть в нее, не навалиться на Виталия и легко выйти. Вышли легко. – Он ведь из Парижа звонил.
– Из Парижа? – Виталий так удивился, что пропустил явную паузу, и Алёна сбилась с ноги. В четком Канаро это было особенно досадно. Вообще вредно болтать во время танго. Она решила промолчать, но Виталий не дал ей такой возможности. – Откуда вы знаете?
– Случайно просочилась информация – из самых достоверных, как говорится, источников, – усмехнулась Алёна, вспомнив Егора, больше похожего на Амедео или Ромео. Кстати, не позвонить ли ему, если Шура Коротков так и не вернет деньги? Вроде бы Амед… то есть Егор говорил, что решает любые проблемы.
Виталий теперь не пропускал паузы, танцевал только в сильную долю, и Алёна успевала украшаться, как хотела. Музыка кончилась, началось другое танго, тоже любимое – «La ultima copa», «Последний бокал».
– Вы танцами давно занимаетесь? – спросил Виталий.
– Да не слишком. Лет пять.
– То есть в детстве не ходили в бальную студию?
– Нет, к сожалению, хотя и мечтала научиться хорошо танцевать. Мне не везло – партнера не было, я же была довольно длинная, а мальчишки ведь всегда в росте отстают. И вот однажды решила – или сейчас, или никогда. Обожала румбу, медленный фокстрот… А когда потанцевала как-то в Париже аргентинское танго, поняла: бальные танцы мне больше не нужны, вот это мое, вот это – мое.
– В Париже? – улыбнулся Виталий. – Как романтично.
– Очень, – улыбнулась в ответ Алёна, умолчав, что с той историей была связана другая, совсем не романтичная, а очень даже кровавая и опасная [13] .
– Я тоже всегда хотел научиться танцевать, но был для этого слишком толстым и неуклюжим, – признался Виталий, изящно и мягко переводя ее через параду. – Как хорошо, что существуют социальные танцы, как хорошо, что есть аргентинское танго и я его танцую! А то раньше только как зритель на конкурсы ходил. Конечно, по телевизору смотрел выступления и облизывался. И еще меня прямо с ума сводили гладко причесанные, с блестящими волосами женские головы. Интересно, почему в танго такие прически не приняты?
13
История описывается в романе Елены Арсеньевой «На все четыре стороны», издательство «Эксмо».
– Вы намекаете на то, что мои кудряшки щекочут вам нос? – хихикнула Алёна.
– Даже если и самую малость щекочут, то весьма приятно, – галантно сказал Виталий. – А все же, мне кажется, вам бы очень пошла гладкая прическа. Вы не пробовали волосы под заколку собирать?
– Что, совсем гладкая? – ужаснулась Алё-на. – Нет, это жуть, честно. Я просто на себя не похожа. Знаете, со мной такая хохма была, как раз когда я из Парижа возвращалась… Я всегда мою голову утром, а тут помыла вечером, перед отлетом, и легла спать с мокрыми волосами. Они так смялись, что утром были вообще как пакля. Пришлось их заколоть, да еще и невидимками воспользоваться, чтобы не торчали. И получилась я такая плешивенькая, страшненькая – бррр!