Мужчины в ее жизни

Брэдфорд Барбара Тейлор

— Я не смогу попасть туда до восьми. Мне надо поехать домой проведать Лорна и Тессу, а затем придется навестить Джима в больнице. — Пола поколебалась и добавила почти неслышно:

— Я все еще никак не могу решиться сказать ему о моем намерении стать свободной.

— Я знаю, тебе нет нужды повторяться, — быстро, но мягко проговорил Шейн. — Мы же договорились подождать, пока Джим вновь придет в норму и будет в состоянии адекватно реагировать на все происходящее вокруг, и уж потом сообщить ему, что ты хочешь получить развод. Я не

оспариваю нашу договоренность. Что еще нам остается делать? Я хотел бы в дальнейшем жить в мире с самим собой и знаю, что ты — тоже.

— Да. О, Шейн, спасибо за твое понимание, и прежде всего за твою любовь. Не знаю, что бы я делала без тебя.

Он заключил ее в объятия, поцеловал, и несколько минут они сидели, прижавшись друг к другу. Наконец он отпустил ее.

— Мне надо вернуться в контору. У меня запланирована пара встреч, а поскольку отец сейчас в Лондоне на международной конференции, посвященной гостиничному бизнесу, дел у меня под завязку. Затем я собираюсь по дороге заскочить к деду.

Они встали, и Пола проводила возлюбленного до дверей.

— Передай привет дяде Блэки, — попросила она, снизу вверх глядя ему в лицо и одарив его более радостной, чем прежде, улыбкой. — Вот видишь, мы повидались с тобой, и я сразу почувствовала себя гораздо лучше.

Шейн легонько дотронулся до ее лица.

— Все будет хорошо, дорогая, и с тобой, и с нами обоими. Главное — не терять головы и настраиваться на хорошее. Ничто и никто не в состоянии поколебать нас или сбить с пути.

Спустя несколько часов, когда Шейн распахнул дверь библиотеки в доме своего деда, он обнаружил Блэки стоящим перед старинным бюро. Тот держал в руке мягкую желтую тряпочку и тщательно обтирал от пыли свою гордость и радость — серебряный приз.

Шейн улыбнулся. Дед вытирал свой трофей не меньше шести раз в день. Ни одну из принадлежащих ему вещей он не ценил так высоко. В начале апреля принадлежащий Блэки восьмилетний жеребец по кличке Изумрудная Стрела выиграл Большие национальные скачки. С победой на самых престижных в мире скачках исполнилась мечта всей жизни Блэки. Однако любопытно, подумалось вдруг Шейну, что из всех его лошадей долгожданный приз в конце концов добыла для него именно та, которую подарила ему Эмма. Тут было нечто символическое. Шейн сделал шаг вперед и сказал:

— Привет, дед. Извини за опоздание. Блэки обернулся, и лицо его вспыхнуло радостью. Вид красивого, высокого внука согревал сердце старика.

— Шейн, мальчик мой, — воскликнул он и заспешил ему навстречу.

Они обнялись. Но, заключив деда в свои медвежьи объятия, Шейн вдруг с удивлением отметил, насколько похудел Блэки со времени их последней встречи. «Боже, какой он вдруг стал хрупкий», — подумал Шейн со смесью тревоги и печали.

— Ты хорошо себя чувствуешь, дедушка? — спросил Шейн, не отрывая изучающего взгляда от его лица.

— Как никогда.

— Очень рад, — отозвался Шейн, но он помнил, что дед всегда так говорил.

Не желая чересчур назойливо интересоваться здоровьем старого человека, Шейн перевел взгляд на фланельку в его руке. — Смотри, в один прекрасный день ты протрешь дырку в этой штуковине, и что тогда?

Блэки фыркнул от удовольствия, перехватив взгляд внука, устремленный на трофей. Шаркающей походкой он медленно приблизился к бюро, на котором стоял приз. Блэки бросил тряпочку и возложил руку на символ великого триумфа Изумрудной Стрелы.

— Не стану брать на себя смелость утверждать, что победа в скачках стала самым прекрасным моментом в моей жизни, но, уж бесспорно, я не знал второго такого волнующего. — Блэки кивнул в подтверждение своих слов. — Да, именно так. Шейн улыбнулся деду:

— И я тоже.

— А-а, парень, тебе суждено узнать такие триумфы, какие мне и не снились. Иначе и быть не может. — Блэки взял с маленькой полочки хрустальный кувшин и разлил виски по стаканам. — Давай выпьем по капельке нашего ирландского напитка за мое предсказание.

Шейн чокнулся с ним и добавил:

— За наши с тобой будущие триумфы, дедушка.

— Давай. И за Изумрудную Стрелу, и за скачки на будущий год. Кто знает — может, она опять выиграет. — Блэки со значением посмотрел на внука, подошел к камину и сел в свое любимое кресло на винтовой ножке.

— Теперь, когда я вспоминаю последние двенадцать месяцев — как все хорошо сложилось! Кругосветное путешествие вместе с моей дорогой Эммой, а теперь еще и это… — Он замолчал, с улыбкой глядя на трофей. — Подумать только — я, именно я, выиграл самые престижные скачки в мире!

— Никак ты все еще говоришь о Больших национальных? — воскликнула Эмма, своей обычной решительной походкой входя в библиотеку. — Похоже, ты никогда не остановишься.

Со смехом Блэки встал ей навстречу и поцеловал в щеку.

— Ну-ну, красотка, не порти мне удовольствие. — Он внимательно осмотрел гостью, держа ее за плечи на расстоянии вытянутой руки. — Хороша, как всегда. И, вижу, на тебе моя изумрудная брошь. — С выражением неподдельного удовольствия он ткнул пальцем в украшение, прикрепленное к широкому белому шелковому вороту ее платья из серой шерсти. — Я заметил, что ты не снимала ее со дня нашей победы. И лопни мои глаза, если ты ее носишь не в честь триумфа на Больших национальных.

Эмма расхохоталась, пожала ему руку и повернулась к Шейну, который подошел к двум старинным приятелям.

— Здравствуйте, тетя Эмма, — сказал молодой человек. — Дедушка прав, вы чудесно выглядите сегодня. — Наклонившись, он поцеловал ее в щеку.

— Спасибо, Шейн. Как прошла твоя поездка в Испанию? Вижу, ты неплохо сохранил свой загар.

— Пытаюсь, — ухмыльнулся он. — Поездка оказалась весьма успешной.

Блэки потянулся за сигарой. Эмма нахмурилась:

— Неужели тебе так уж необходимо курить эту штуку? Ты же обещал мне бросить. Он хмыкнул: