Мужская верность (сборник)
Шрифт:
Миша никогда не говорил о своей семье. А ведь она была. В Израиле остались жена и дочь. Жену можно разлюбить. Но дочь… Должно быть, это был ребенок жены от первого брака. Миша женился на женщине с ребенком.
— У вас приемная дочь? — проверила Татьяна.
— А вы, случайно, не ведьма?
— Случайно, нет.
— А откуда вы все знаете?
— От голода.
Голод промывает каналы, открывает ясновидение.
Через две недели врач заметила заострившийся
Татьяна созналась, или, как говорят на воровском языке: раскололась.
— Вы протянете ноги, а я из-за вас в тюрьму, — испугалась врач.
Это шло в комплексе: Татьяна — в свой семейный склеп, а врач-фронтовичка в тюрьму.
Татьяне назначили капельницу. Оказывается, из голода выходить гораздо сложнее, чем входить в него.
Миша Картошко выздоровел от депрессии. Метод голодания оказался эффективным методом, потому что встряхнул нервную систему. Голод действительно съел тоску.
Перед выпиской Миша зашел к Татьяне с бутылкой испанского вина. Вино было со смолой. Во рту отдавало лесом.
— Вы меня вылечили. Но мне не хочется домой, — сознался Миша.
— Оставайтесь.
— На это место завтра кладут другого. Здесь конвейер.
— Как везде, — отозвалась Татьяна. — Один умирает, другой рождается. Свято место пусто не бывает.
— Бывает, — серьезно сказал Миша. Посмотрел на Татьяну.
Она испугалась, что он сделает ей предложение. Но Миша поднялся.
— Вы куда?
— Я боюсь еще одной депрессии. Я должен окрепнуть. Во мне должно сформироваться состояние покоя.
Миша ушел, как сбежал.
От вина у Татьяны кружилась голова. По стене напротив полз таракан, уцелевший от порошка. Он еле волочил ноги, но полз.
«Как я», — подумала Татьяна.
В соседней палате лежали две Гали: большая и маленькая. Обе пьющие. Галя-маленькая умирала от рака. К суставам эта болезнь отношения не имела, но Галя когда-то работала в диспансере, и главный врач взял ее из сострадания. Здесь она получала препараты, снимающие боль.
Галя-маленькая много спала и лежала лицом к стене. Но когда оживлялась, неизменно хотела выпить.
Галя-большая ходила на двух костылях. У нее не работали колени. Рентген показывал, что хрящи спаялись и ничего сделать нельзя. Но Галя-большая была уверена, что если дать ей наркоз, а потом силой согнуть и силой разогнуть, то можно поправить ситуацию. Это не бред. Есть такая методика: силой сломать спаявшийся конгломерат. Но врачи не решались.
Галя-большая была преувеличенно вежливой. Это — вежливость инвалида, зависимого человека. Иногда она уставала от вежливости и становилась хамкой. Увидев Татьяну впервые, Галя искренне удивилась:
— А
Гале казалось, что чемпионы, даже бывшие, — это особые люди и ног не ломают. Потом сообразила, что чемпионы — богатые люди.
— Есть выпить? — деловито спросила Галя-большая.
— Откуда? — удивилась Татьяна.
— От верблюда. Возле метро продают. Сбегай купи.
Был вечер. Татьяне обмотали ногу спиртовым компрессом, и выходить на улицу было нельзя.
— Я не могу, — сказала Татьяна.
— Ты зажралась! — объявила Галя-большая. — Не понимаешь наших страданий. Сходи!
— Сходи! — подхватила со своего места Галя-маленькая. — Хочешь, я пойду с тобой?
Она вскочила с кровати — растрепанная, худенькая. Рубашка сползла с плеча, обнажилась грудь, и Татьяна увидела рак. Это была шишка величиной с картофелину, обтянутая нежной розовой кожей.
— Я пойду с тобой, а ты меня подержи. Хорошо?
Истовое желание перехлестывало возможности.
Татьяна вышла из палаты. Возле двери стоял солдат Рома — безумно молодой, почти подросток.
Татьяна не понимала, зачем здесь нужна охрана, но охрана была.
— Рома, будь добр, сбегай за бутылкой, — попросила Татьяна.
— Не имею права. Я при исполнении, — отказался Рома.
Татьяна протянула деньги.
— Купи две бутылки. Одну мне, другую себе. Сдача твоя.
Рома быстро сообразил и исчез. Как ветром сдуло. И так же быстро появился. Ноги у него были длинные, сердце восемнадцатилетнее. Вся операция заняла десять минут. Не больше.
Татьяна с бутылкой вошла к Галям. Она ожидала, что Гали обрадуются, но обе отреагировали по-деловому. Подставили чашки.
Татьяна понимала, что она нарушает больничные правила. Но правила годятся не каждому. У этих Галь нет другой радости, кроме водки. И не будет. А радость нужна. Татьяна наливала, держа бутылку вертикально, чтобы жидкость падала скорее.
Когда чашки были наполнены, Галя-большая подставила чайник для заварки, приказала:
— Лей сюда!
Татьяна налила в чайник.
— Бутылку выбрось! — руководила Галя-большая.
— Хорошо, — согласилась Татьяна.
— А себе? — встревожилась Галя-маленькая.
— Я не пью.
— Нет. Мы так не согласны.
Они хотели праздника, а не попойки.
Татьяна принесла из своей палаты свою чашку. Ей плеснули из чайника.
— Будем, — сказала Галя-большая.
— Будем, — поддержала Галя-маленькая.
И они тут же начали пить — жадно, как будто жаждали.
«Бедные люди… — подумала Татьяна. — Живьем горят в аду…»
Считается, что ад — ТАМ, на том свете. А там ничего нет скорее всего. Все здесь, на земле. Они втроем сидят в аду и пьют водку.