Мужской день
Шрифт:
Но то было ее зеркало, а это – мое.
Мое собственное.
Но вот что интересно – даже когда я не смотрелся в это мутное зеркало, я все равно непрерывно видел себя как бы со стороны! Я видел каждый свой шаг. Какие уж тут игры!
Я так себе надоел, что просто не знал, куда от себя деваться. Велосипед, по сути дела, был моим единственным спасением. Тут, крутя педали изо всех сил, мне еще удавалось чуть-чуть забыть про себя.
Как-то вечером мама попросила тетю Катю,
– Тут ближе есть, – сказала она. – Я договорилась. Ну вот тут вот, прям совсем близко. Ну, я тебе объясню. А то я завтра не смогу приехать.
Я совершенно сосредоточился на мысли о завтрашнем одиночестве, начал ныть, а про молоко как-то забыл.
Но вечером следующего дня тетя Катя безо всяких разговоров дала мне пустую чистую литровую банку и отправила за молоком – через два дома, на нашей улице.
Я миновал какие-то бревна, старую лужу, перепрыгнул через канаву и подошел к незнакомому забору.
Возле забора прямо на траве сидела маленькая девочка.
– Ты Лева? – спросила она.
Я кивнул, а она выхватила у меня банку и убежала. На ней было коротенькое детское платьице в синий горошек.
Банка с молоком, которую она мне тут же вынесла, оказалась холодной, запотевшей, прямо из холодильника.
– Пей! – сказала она.
Я сел рядом с ней на траву и начал пить. Мне очень понравилось, что молоко вынесли сразу. И что оно было холодным. Холодное молоко было гораздо вкуснее.
– А мы вот здесь живем, живем... – задумчиво сказала она.
Я оглянулся. Весь воздух был розоватым от заката. Покосившиеся заборы, сады, пустыри, трубы над крышами, земля, эта девочка, небо надо мной и над девочкой – все показалось мне таким красивым, что я очнулся только от какого-то слова, которое кто-то произнес внутри меня.
– Ну все, пока! – сказал я. – Завтра еще приду. За молоком.
– Приходи, – задумчиво сказала она и помахала рукой.
Не помню точно, сколько ей было лет. Мне кажется, лет шесть или семь, или восемь – короче, она была старше Славика по виду года на два.
Ее звали Рая.
На следующий день она вдруг погладила меня по лицу. А еще на следующий день вдруг обняла меня за шею и прижалась ко мне изо всех сил.
– Ты мой, – сказала она тихо.
Я обалдел.
Медленно высвободившись, я стал разглядывать эту удивительную девочку, которая совершенно не смутилась, не покраснела и дала себя разглядывать абсолютно спокойно.
Я внимательно смотрел на нее и вдруг понял, что совершенно не хочу говорить ей никаких грубых слов, обижать, словом, делать что-нибудь такое, чтобы она перестала ко мне приставать.
Я вдруг понял, что она ко мне не пристает.
Что это такая детская любовь-игра, которой мне почему-то почти не стыдно – ведь я уже большой, а она совсем еще маленькая!
Рая задавала мне какие-то вопросы,
Однажды она попросила меня взять ее на руки и отнести домой, хотя бы до калитки.
Она посмотрела на меня такими широко открытыми глазами, что я вдруг понял – не смогу отказать.
Я зажмурился, с бьющимся сердцем крепко прижал ее к себе и сделал шаг над травой. Поскользнулся и чуть не упал, а потом осторожно поставил ее возле калитки.
Рая засмеялась и захлопнула калитку перед моим носом.
Все лицо у меня горело. Но почему-то опять не было стыдно. Даже дедушки и бабушки, которые сидели напротив на завалинке и все видели, просто улыбались и ничего не говорили. Никто из них не сказал мне ничего плохого.
Только одна бабушка засмеялась и назвала меня женихом.
Но, честно говоря, я и сам чувствовал себя женихом. Я взял свою банку и помчался домой, подпрыгивая на ходу.
Я даже испытал облегчение, когда на следующий день вместо Раи молоко мне вынес какой-то парень, по виду старше меня на год. Его звали Витька, это был двоюродный брат.
У него тоже был велосипед. Кроме того, у него оказался велосипедный насос, который был мне давно необходим, потому что переднее колесо уже спустило.
С этого момента начались совсем счастливые легкие дни.
Мы бесконечно гоняли на велосипедах по окрестным полям, не разбирая дороги, не боясь заблудиться.
Вечером я подъезжал за молоком к их дому и с замиранием сердца смотрел в сад – вдруг она снова выйдет?
С другой стороны, мне этого совсем не хотелось, все-таки задним числом проснулся странный стыд, но стыд этот тоже был сладким и нежным, как ее прикосновение.
И она не выходила.
Но самое главное, с тех пор как стал самостоятельно брать в этом волшебном доме молоко, я вдруг перестал бояться. Я совсем не боялся поселка. Не боялся вечера. Не боялся сумерек и дальних огоньков. Не боялся, что к нам в дом залезут.
И только одного мне по-прежнему сильно не хватало – игры.
Витька предложил вечером сходить в кино на японский фильм «Гений дзюдо». Фильм был страшный, это я знал заранее. Страшными были все японские фильмы. Видно, такая уж это была страна.
При этом страх в них каким-то образом переплетался со смехом.
Так было и на этот раз. Любой кадр вызывал в зале жуткий гогот. Хотя на первый взгляд не происходило ничего смешного.
На экране падал снег, и по засыпанной снегом дороге семенила девочка, ростом с Раю.