Мужской день
Шрифт:
Мимо меня прошла какая-то женщина, и Вовик отвел уже занесенный над моей бедной головой кулак.
Этого мгновения хватило, чтобы меня вдруг осенило:
– Слушай, Вовик! – зашептал я с огромной силой убедительности. – Я все понял! Давай из этого дома через окна выносить стройматериал! Доски, столбы! Нам же все это нужно!
– Нафиг? – спросил Вовик.
– Мы строить будем, коробочку! А Демочка... перестанет бояться! Этих своих маньяков!
Вовик молчал долго.
Я даже устал ждать его реакции и просто тупо смотрел вдаль, где виднелся шпиль высотного дома на площади
Но Вовик вдруг тихо сказал:
– Да врет он все. Просто...
Вдруг Вовик дернул меня за воротник куртки и сказал:
– Ты его не обижай! Понял? И пятьдесят копеек приноси. Завтра!
Вовик хлопнул дверью подъезда.
Так закончились мои мучения в этот день. Но, впрочем, я не жалел о том, что пришел к Демочке в гости.
Ведь, в сущности, все кончилось хорошо.
2
Мы стояли перед домом 13 Б. Стояли и не знали, что делать – заходить или нет. Никто не знал – ни я, ни Колупаев, ни Женька, ни Вовик, ни Демочка. Поэтому мы стояли и разговаривали.
– Как маньяки, Демочка? – вежливо спросил Колупаев. – Последнее время не беспокоят?
Демочка промолчал и сплюнул. За него ответил Вовик.
– Да вот видишь, дверь-то им, на фиг, заколотили. Они смотрят: ба, а дверь-то заколочена. Ну и ушли, на фиг.
– А через окно? – поинтересовался я.
– А через окно они, видишь ли, не любят. Лезть надо, одежду пачкать, а они же это... чистюли. У них там ножички, сумочки такие специальные, перчаточки белые. Мы же тебе все это рассказывали. Или ты забыл?
– В общем, это... ушли маньяки? – твердо и грубо спросил Колупаев.
– Ушли, ушли, – недовольно процедил Демочка. – Вот пристал. Не в маньяках дело, я ж говорю. Про маньяков это я так... Для примера. Просто это вообще нехороший дом. По всякому. Туда лазить запрещается.
– Да кем, кем запрещается? Ты можешь сказать или нет? – не выдержал Колупаев.
Демочка немного побледнел.
– Запрещается, и все, – стоял он на своем. – Если вы туда полезете, я тогда не знаю, что будет.
– Так ты что, против стадиона, а? – спросил я.
– Нет. Я не против стадиона. Но из чего вы его строить будете? Из досок? А доски где возьмете? Вам в дом нельзя. Туда лазить запрещается, короче.
Колупаев заходил кругами и стал вертеть головой, как будто болела шея. Он всегда так делал, когда находился в сильном напряжении. А у меня устали ноги. И я сел на какой-то ящик, чтобы отдохнуть. И в этот момент все и началось.
Колупаев вдруг взял и полез в окно. Лез он неуклюже, странно, как-то боком, отвернувшись и зажмурившись.
И все-таки лез.
Он зацепился штанами за ржавый гвоздь, выругался и вдруг закричал:
– Лева, подержи меня, Лева! Я повис! Повис, на фиг!
Дальнейшее покрыто в моей памяти каким-то мраком неизвестности.
Я помню, как мы стояли возле дома и долго говорили. А потом все почему-то сразу очутились внутри.
Почему-то
Казалось бы, думаю я теперь, как хорошо залезать в такой вот страшный дом 13 в самому последнему, когда все твои друзья уже там, ан нет... зазевавшемуся и опоздавшему, или чересчур осторожному и боязливому человеку, может быть, гораздо труднее входить в дом 13 Б, гораздо труднее.
Когда я встал с ящика и на негнущихся коленках потащился к этому окну – уже не было никого. Влез даже Женька со своей больной ногой. Влез и исчез.
Я был один.
Я один влезал в этом дом. Так мне казалось. И так мне кажется и теперь...
Я положил руки на обтрескавшийся подоконник и с трудом подтянулся на уровень груди. Висеть было неудобно и высоко, и с самого начала стало понятно, что дом совсем не такой, каким казался снаружи – маленький, покосившийся, невзрачный. Нет. На самом деле это был огромный мрачный домина, абсолютно крепкий и неприятно пустой.
Я занес ногу на подоконник, нашарил ногой какой-то там выступ и стал с трудом подтягивать остальные части тела. Некому было мне помочь, некому было меня втащить за шкирку – я опоздал.
Это была горькая, но справедливая правда, поэтому я молча сопел и, отчаянно ругаясь про себя, пытался залезть сам.
– Лева! – заорал вдруг Колупаев. Он был явно где-то близко, но я его не видел. – Лева, гад! Ты где застрял? Быстрей иди сюда!
Я зажмурился и спрыгнул. Удар был не силен, но и не слаб. Я летел немного дольше, чем ожидал. И, не удержав равновесия, рухнул на коленки. Медленно-медленно открыл глаза и оглянулся вокруг.
Первое, что бросилось мне в глаза, – кругом были бревна и доски! Это было просто какое-то царство брошенных, никому не нужных бревен и досок. Мрачные стены хранили следы старых обоев, из них торчали какие-то странные штуки, на полу, между зияющих дырок, валялись истлевшие предметы, назначение которых я не смог бы понять никогда. В доме
была мертвая глухая тишина, неприятно нарушаемая только моими робкими заплетающимися шагами.
Отовсюду торчали какие-то обломки, куски грязной пакли вываливались из стен, отломанные, вырванные из пола доски обнаруживали под собой неприятное и опасное пустое пространство...
Я пощупал одну из них.
Вот это да!
Это была не просто доска, досочка, фанерка, из которой делают летние домики, ящики для посылок или заборчики на огородах вдоль железных дорог. Это была такая толстая, такая могучая доска, что пощупав ее, я даже испугался, – как же мы ее будем поднимать, тащить, волочь, прибивать? А столбы?! Это были не столбы, а какие-то просто столбищи! Какие-то просто монстры округлой формы и с торчащими во все стороны шляпками гвоздей.