Мужья и любовники
Шрифт:
– Шестьдесят тысяч долларов, – повторяла она, не в силах поверить, что это наяву. Совершенно в своем духе она спрашивала всех и каждого, что ей делать с такими деньгами.
– Займитесь биржевыми операциями, – посоветовал Лэнсинг. – Делайте, как я, и заработаете целое состояние.
Зная, на чем Лэнсинг основывает свои предсказания, зная и то, что ошибается он ничуть не реже, чем оказывается прав (о чем пресса старательно умалчивала), она скептически отнеслась к его рекомендациям.
– Предоставь это мне, – сказал Уинн, желая быть полезным. – Я найду выгодное вложение.
Она уже готова была так и сделать, но Норма отговорила ее – так, пожалуй, никогда от него не отделаешься.
– Спасибо,
Не привыкший к отказам, Уинн дулся целый месяц.
– Мой тесть – гений в таких делах, – сказал Том. – Если хочешь, я попрошу, и он найдет, во что вложить твои тысячи.
Кэрлис была незнакома с его тестем, и мысль о том, что ее деньгами будет распоряжаться чужой, претила ей.
– Положи их в банк, – посоветовал Джейкоб, как-то позабыв о депрессии, которая почти выключила его из жизни. – Это надежно.
– Потратьте их, – не задумываясь, сказал Кирк Арнольд. – Деньги для этого и существуют.
– Думаю, отец прав, – сказала она Норме. Просто потратить – Кэрлис нашла это легкомысленным. Ведь было так трудно заработать эти деньги. О том, что случай может повториться, она даже не задумывалась. – Да, пожалуй, положу их в банк.
– Не будь дурой, – сказала Норма. – У тебя хорошие костюмы и хорошая работа. Ты полностью переменилась, только живешь по-прежнему в той же хибаре. Пора и от нее избавиться. Почему бы не купить себе приличную квартиру?
– Купить? – ошеломленно спросила Кэрлис. Самой купить квартиру, чтобы жить в ней? Она одинока. И кто она такая, чтобы покупать квартиру? Разве можно себе это позволить? А с мебелью как быть? Что, если она ей не понравится? И что будет, если она познакомится с кем-нибудь? Сама мысль о покупке квартиры приводила ее буквально в паническое состояние.
– Боюсь, – промямлила она и сама споткнулась о слово, вылетевшее у нее изо рта. Боязнь? Да нет, то был ужас.
Кэрлис жила в своей каморке уже больше пяти лет, и она все еще была наполовину пустой. Односпальную кровать, обеденный стол, черно-белый переносной телевизор она перевезла сюда из родительской квартиры. Ни дивана, ни письменного стола у нее не было. Точно так же, как и ночного столика, кресла, штор и даже платяного шкафа. Свои платья, юбки и нижнее белье она держала на книжных полках, доставшихся ей в наследство от прежнего арендатора. Тонкие оконные занавески, которые нашлись в подвале дома, где жила Норма, укрывали ее от любопытства соседей. Постельное покрывало из индийского хлопка переехало сюда из ее старой комнаты на Уэст-Энд-авеню, а складными стульями когда-то пользовались сиделки матери. Из года в год Кэрлис говорила себе, что уж теперь-то она обязательно купит полки и поклеит обои. Так, чтобы, «когда она познакомится с кем-нибудь», квартира выглядела пристойно. «Теперь» так никогда и не наступило, да и «знакомства» не произошло.
– Верно, – согласилась Норма. – Тебе и впрямь страшно, только боишься ты не покупки квартиры. Ты боишься связать себя.
– Вовсе нет, – сказала она, едва ли не в первый раз разозлившись на Норму. В конце концов, я-то как раз хочу, как ты говоришь, связать себя. Это Уинн не хочет.
– А ты все никак не можешь отделаться от него, – заметила Норма.
На сей раз Кэрлис промолчала. На сей раз она ничего не сказала и задумалась над словами Нормы.
Быть может, она и права, неохотно признала Кэрлис. И не только по части квартиры. Годами Кэрлис обвиняла в своих бедах. Уинна и его нежелание сказать решительное слово. А может, и ты боишься его сказать, впервые задалась она вопросом. Конечно, легче было все валить на Уинна и видеть в нем причины
Слова Нормы глубоко задели Кэрлис, и чем больше она размышляла, тем вернее склонялась к мысли, что Норма, скорее всего, права. Может, она и говорила и думала одно, а делала другое? Может, и впрямь, она-то сама и боится связать себя? Не хочет рубить концы? Возможно, думала она. Весьма возможно. Но сначала нужно заняться неотложными делами. На той же неделе Кэрлис поговорила с тремя квартирными маклерами.
Месяц спустя Кэрлис купила за двадцать две тысячи долларов квартиру на Семьдесят пятой улице, рядом с Третьей авеню. Еще десять тысяч или около того она потратила на мебель у «Лорда и Тейлора»: Выдержанная в голубых и кремовых тонах, квартира выглядела чистой, уютной и тихой. Кэрлис была счастлива как никогда в жизни.
Норме квартира тоже понравилась.
– Вот теперь, – сказала она, – ты не только являешься, но и выглядишь преуспевающей женщиной.
Уинн, наоборот, только фыркнул:
– Кто же теперь покупает мебель у «Лорда и Тейлора»? Все солидные люди предпочитают «Блумингдейл».
– Весьма вероятно, – спокойно сказала Кэрлис. – Но мне правится эта.
Уинн уставился на нее. Он был слишком тщеславен, чтобы позволить себе стоять с отвисшей челюстью, но самочувствие у него было как раз такое. Он и слова не мог вымолвить.
Отец сказал, что она рехнулась.
– Тебя-то как раз и поджидали, – сказал он. – Эту квартиру объявили к продаже уже два года назад, и с тех пор четыре раза снижали цену. Тут ты как раз и подвернулась. Надо было положить деньги в банк.
– Я так не считаю, – сказала она твердо, хоть и без вызова. – Мне квартира нравится. Я прямо без ума от нее. Я думаю, что поступила правильно.
Подобно Уинну Розье, Джейкоб Уэббер не привык к такой самостоятельности. Он помолчал немного, а потом произнес так ласково, что у Кэрлис слезы на глазах выступили:
– Ну что же, если ты так считаешь, дорогая… Я ведь только одного хочу – чтобы ты была всегда счастлива.
Деньги не стали единственной наградой. Джошуа Хайнз поставил Кэрлис во главе канцелярии; Том Штайнберг получил долгожданное место вице-президента. Повсюду заговорили, что Кэрлис Уэббер ждет завидная карьера. В ближайшие три месяца ей было сделано уже три деловых предложения. Одно – от Объединенной информационной службы крупной медицинской корпорации, два других – от соперников «Бэррона и Хайнза». Том позаботился о том, чтобы зарплата у нее была не ниже, чем предлагали другие, и она осталась. В качестве дополнительного аргумента он предложил ей кабинет с прекрасным видом из окна. Раньше, все шесть лет, она ютилась в клетушке без окна.
– Обстановка – на твое усмотрение, – сказал Том в обычной барской манере. Он был вице-президентом, а она всего лишь начальником канцелярии. Прежняя иерархия сохранилась, а уж Том-то знал, как вести себя с подчиненными. В общем, он обращался с ними как «хороший» рабовладелец со своими рабами. Ему бы родиться на старом Юге. – Мы хотим, чтобы у наших служащих был свой стиль.
На взгляд Кэрлис, у служащих «Бэррона и Хайнза» было слишком много стилей. Она, не колеблясь, отправилась к Ноллю и выбрала изящный письменный стол со стулом, два удобных кресла для посетителей, небольшой диван и кофейный столик. Пол она покрыла красивым светло-коричневым ковром, на окна повесила гладкие занавески, а на стену изящное светло-голубое стеганое полотно. В учреждении, где об индивидуальности сотрудников надсадно кричали письменные столы с убирающейся крышкой, парикмахерские кресла, музыкальные автоматы, старинные предметы и пробитые пулями манекены из полицейских участков, кабинет Кэрлис выглядел извращенно-деловым.