Музы сокровенного художника

Зазвонил телефон, Вера подняла трубку.

– Тетя Вера, можно мы приедем? – Ванюшкин голос звенел как колокольчик.

– Конечно, можно, – ответила Вера. И улыбнулась устало,

отрешенно: – Конечно, приезжайте.

– А папа дома?

Что она могла ответить?

– Нет, папы дома нет. Мы одни.

– А что делает Баженчик?

– Вот, стоит рядом, теребит меня за подол. Мы пол моем.

Полуторагодовалый сын Веры, действительно, стоял рядом и размахивал тряпкой, так что брызги летели во все стороны.

– Тише, тише, сынок… Ишь, развоевался! – Вера успокаивающе погладила его по голове.

– Ага, я развовевался, – самозабвенно подтвердил тот.

– Так мы едем! – еще звонче прокричал Ванюшка и положил трубку.

Вера какое-то время постояла у телефонной полки, при этом руки у нее висели как плети, но вот она встряхнулась от наваждения, улыбнулась бесшабашной улыбкой:

– Ну, сынок, будем дальше пол мыть?

– Будем! – и он со всего маха бросил тряпку в ведро: фонтанным веером брызнула оттуда вода.

Вера не стала ругать сына (что с него возьмешь?), подхватила ведро и тряпку и принялась домывать полы. Сын копошился рядом – босой, с мокрыми ногами, в одних трусах, даже без майки, хотя температура в комнате была не ахти какой жаркой. Вера давно решила: не сюсюкать над сыном, пусть растет, как растет, из-за чего не раз, конечно, ругались они с Гурием, с мужем.

Да что теперь вспоминать… Есть ли он теперь, муж? Кто его знает. Подхватился – и уехал. А куда, зачем, на сколько – спроси ветра в поле.

Но не привыкла унывать Вера: чему быть – того не миновать. Высоко подоткнув подол платья, она мигом домыла пол в комнате и, пятясь, выбралась в коридор. И коридор решила помыть, и кухню, и ванную с туалетом: легче на душе становится, когда квартира сияет чистотой, порядком и уютом.

Из комнаты напротив вышел сосед Виктор:

– Ах, Верка, – прищелкнул он языком, – ну и ножки у тебя!

– Не смотри! – отмахнулась Вера, продолжая мыть, как ни в чем не бывало.

– Ну да, не смотри, – косился Виктор. – Не показывай – смотреть не буду. Да, занозистая девка! – он подхватил на руки Бажена: – Ну что, герой, мамке, как всегда, мешаешь?

– Я помогаю…

Вера распрямилась, тыльной стороной ладони провела по упрямо спадающей на лоб пряди – волосы у нее были густокаштановые, пышные, схваченные сзади в узел красно-перламутровой заколкой, – улыбнулась Виктору:

– Забери его к себе. А я домою тут…

– Пойдешь к нам? – затормошил сосед малыша: – А? Пойдешь или нет, говори?!

– А велосипед дашь? – сказав это, Важен проказливо-недоверчиво смотрел на взрослого дядьку.

– Дам. А как же.

– Пошли тогда, – и стал нетерпеливо подталкивать Виктора к его комнате.

Квартира была коммунальная, трехкомнатная: в одной комнате жили Божидаровы (Вера, Гурий, Важен), в другой – бездетные, однако порядком пожившие на свете люди – Михаил

Иванович и Антонина Ивановна, а в третьей – Виктор с женой Галей и сыном Димкой. Димка с утра ушел в детский сад, так что велосипед его можно пустить в прокат без всякой опаски: обычно Димка неохотно делился игрушками.

Дверь в свою комнату Виктор оставил открытой. Важен взгромоздился на трехколесный велосипед, однако ногами до педалей не доставал, и Виктор, придерживая Бажена, сам катал велосипед по ковру, при этом не забывал разговаривать с Верой:

– Что-то Гурия не видать, а, Вера?

– Долго теперь не увидишь, – с придыханием, моя полы, обозленно-весело ответила Вера.

– В командировке, что ли?

– Ага, в командировке, – усмехнулась Вера. – Такая командировка, лучше не придумаешь… Сбежал наш Гурий!

– Как сбежал?! – Виктор от изумления даже выглянул из комнаты и опять не смог не воскликнуть: – Ну, Верка, бесстыжая! Да спрячь ты ноги свои, дура-баба!

– Очень просто сбежал, – не обращая внимания на восклицание соседа, продолжала Вера: – «Не могу больше с вами жить!» – хлоп дверью – и был таков. Ван-Гог с большой дороги!

Виктор рассмеялся.

– Нашел чему смеяться, – проворчала Вера.

– Дядя Витя, катай, катай! – требовал Важен, потому что Виктор на некоторое время отвлекся от своих «обязанностей». Вновь взявшись за велосипед, Виктор объяснил Вере:

– Да это я так, не в обиду рассмеялся… Ты говоришь: «Ван-Гог с большой дороги!» Ну, я и… Смешно!

– Ага, художник чертов! Представляешь, Вить, не живется ему, как всем. Плохо ему с нами! И с Ульяной плохо было, и с Ванюшкой, с Валентином плохо. А с кем тогда хорошо?! В гробу ему будет хорошо, на том свете, вот где успокоится наконец, лысый вурдалак!

И опять Виктор не выдержал – рассмеялся.

Он и вообще-то был смешливый, добрый, легкий на сердце человек, сосед Виктор. Работал он в милиции, старшим сержантом, обычно дежурил на «боевом» посту вблизи станции метро. Жена его, Галя, работала диспетчером вневедомственной охраны (на пульте противоквартирных краж), у них было двое детей – Андрей и Димка. Старший, Андрей, воспитывался на юге, бабушкой Галки; а Димка рос здесь. Примечательно, что Виктор с Галей недавно развелись, но продолжали жить в одной комнате (а где взять жилье?). Платил Виктор Галке алименты – тридцать три процента за двоих сыновей, хотя старший мальчик не жил с ними. Галка не высылала бабушке деньги на воспитание Андрея, наоборот, бабушка умудрялась помогать дочери, высылала кое-что сюда, в Москву. «Хорошо устроилась, – говорил обычно про жену Виктор. – Двух маток сосет…»

Посмеявшись, Виктор с подходцем поинтересовался (Вера перешла мыть пол на кухню):

– Может, он к Ульяне подался? К бывшей супружнице?

– Как бы не так! Он шарахается от нее, как черт от ладана. Да и вон только что Ванюшка звонил. Хотят приехать… Если что, они бы первыми знали. Не-ет, в бега он подался. Куда-нибудь подальше от нас всех, от детей… К загадочным своим мадоннам, с ними слаще, видать, пропащее его дело.

– А так вообще-то он вроде неплохой мужик, а, Вер? – осторожно закинул удочку Виктор.