Музы сокровенного художника
Шрифт:
На что старший его брат Валентин усмехнулся:
– «Бандиты»! Какие днем бандиты?! Вот ночью – другое дело.
– Не в этом тайна, – объяснил Виктор. – Пистолеты у нас в «дежурке» хранятся. Вот приду – мне его и выдадут. А бандиты, между прочим, они и днем орудуют. Так что… Честь имею, пацанва! – И, козырнув, старший сержант милиции захлопнул за собой дверь.
– Ну, ребята, быстро, быстро! – поторопила их из кухни Вера. – Блины стынут…
Ах, как они ели, когда сидели все вместе, одной семьей! По одному ребят не усадишь, а устроятся втроем – только за ушами
– Эх, ты, клоп! – говорил, к примеру, Ванюшка. – Не умеешь блины есть.
– Я умею («Я мумею»), – не соглашался тот.
– Вымазался, как кутенок, – добавлял Валентин и пытался салфеткой вытереть Бажена. Тот сопротивлялся:
– Я сам! Сам! – И, действительно, вытирался, только половина варенья все равно оставалась на ладошках и пальцах.
Потом пили чай. Горячий, душистый, разливали его по блюдечкам, дули потихоньку, чтоб остыл. А Баженчик так дул усердно, что брызги летели по сторонам.
– Тихо, обожжешься! – говорила Вера.
– Я не обожгусь, я бо сой!..
Смеялись, конечно.
За чаем, на правах старшего, Валентин поинтересовался как бы между прочим:
– Тетя Вера, а папа где?
– Да нету папы, – ответила она легко, будто ничего не случилось.
– А скоро будет?
– Даже не знаю… Он вроде в командировку уехал. Пожалуй, даже надолго.
– Надолго? – удивился Валентин.
– Вроде так.
Валентин с Ванюшкой многозначительно переглянулись.
– Тетя Вера, можно вас на минутку? – почему-то тихо проговорил Валентин и показал на дверь головой: мол, надо выйти.
– Ванюшка, присмотри за Баженом. А ты не балуйся! – строго приказала Вера малышу.
– А я балуюсь. Мама, я балуюсь, я расту!
В коридорчике, куда они вышли, Валентин прошептал Вере на ухо:
– Тетя Вера, мама просила денег… Она сказала: пусть папа даст пораньше в этот раз, а то у нас закончились. Мы телевизор купили. Правда, правда…
Вера неожиданно покраснела. Деньгами обычно занимался Гурий, а как теперь быть? Да и денег всего у нее было двести с небольшим рублей: все, что Гурий оставил. Скоро, правда, ей выходить на работу. Важен в ясли пойдет, полегче, конечно, будет, но пока…
– Хорошо, хорошо, я сейчас приготовлю, – пробормотала Вера. – Подожди меня на кухне.
Вера отправилась в комнату, достала деньги. Обычно Гурий давал сто двадцать рублей и, хотя он давно задыхался от этой суммы, платил все-таки исправно. Причем не по исполнительному листу – просто по договоренности. И вот: «Не могу больше так жить!» – хлопнул дверью и исчез. Вера не скандалила, не останавливала, не шумела. Только слушала его и смотрела. От детей сбежать хочешь? Беги! От жен? Беги! Из Москвы? Беги. От себя все равно никуда не убежишь…
Вот что она знала хорошо: от себя не убежишь, поэтому молчала. Верила ли,
Вера взяла конверт, вложила в него сто двадцать рублей.
И тут задумалась…
Писать или не писать записку Ульяне?
И решила: писать. Все равно без объяснений не обойтись. Раньше или позже, но не обойтись.
«Ульяна, – написала она, – деньги посылаю последний раз. Хочешь – верь, хочешь – нет, но Гурий ушел от нас. Уехал. А куда – я не знаю. Может, сам будет вам присылать, – тоже не знаю. Он ничего не сказал. Сказал только: «Не могу больше так жить!» – и исчез. Не заставляй ребят просить у меня деньги. Больше мне давать нечего. Вера».
Она запечатала конверт, передала его на кухне Валентину:
– Вот, отдашь маме.
Теперь в свою очередь покраснел Валентин (все эти денежные операции его всегда смущали; хорошо Ванюшке: ему, как меньшему брату, никогда не поручали важных дел). Сложив конверт вдвое, Валентин сунул его в карман.
– Давай я заколю карман булавкой. Чтоб надежней, – предложила Вера.
– Ничего, тетя Вера, не беспокойтесь, все будет, как в лучших домах Лондона, – Валентин перестал смущаться.
– Ох, ох, английский лорд! – усмехнулся над ним Ванюшка. – Лондона!
– Английский лорд, английский лорд! – подхватил Важен, а получилось: «Лийский лолт, лийский лолт!»
И все дружно рассмеялись над его произношением. Вскоре Валентин сказал:
– Теть Вера, ну, мы поедем? Нам ведь еще в школу, во вторую смену. Пока доберемся…
– Как хоть учитесь-то? – поинтересовалась Вера.
– А, – скривился Ванюшка.
– Плохо? – огорчилась Вера, покачав головой.
– Валька так себе, а я…
– А ты у нас отличник! – поддел Ванюшку старший брат.
– Но уж в слове «корова» два раза не акаю, как некоторые… – взвинтился Ванюшка. За что тут же получил подзатыльник от Валентина. Но и Валентин сразу получил сдачу. Глядя на них, и Важен ударил сначала одного, потом другого.
– Эй, петухи, прекратите! Прекратите сейчас же! – строго прикрикнула Вера. Ребята раскраснелись, косились недовольно друг на друга, но битву не возобновляли. А Важен хитровато поглядывал на них, будто только и ждал, когда братья начнут снова воевать.
– Давай-ка я все же застегну карман, – решила Вера и, не обращая внимания на возражения Валентина, отстегнула булавку от своего халата и накрепко прихватила Валентину карман. – Теперь можете ехать.
В дверях ребята расцеловали Бажена, он цеплялся за их шеи, не отпускал, хныкал, просил взять с собой. Вера сказала:
– Исчезайте мигом, а то расплачется всерьез!
Они с сожалением оторвались от Бажена, Вера подхватила его на руки, ребята нырнули за дверь, послав братцу воздушный поцелуй, и, как только дверь захлопнулась, Важен громко, от души расплакался. Еле-еле успокоила его Вера.