Музыка джунглей
Шрифт:
– То есть как? – внезапно мэр стал серьёзным.
– Ну разумеется! Эти парни швырялись золотом направо и налево, пока у них была такая возможность; ну а потом… Потом они предпочитали брать, так сказать, натурой – еду и выпивку.
– Насколько я помню, лет пять назад они совершили дерзкое похищение огромного золотого слитка, найденного на одном из южных приисков…
– Вы имеете в виду «Золотого тельца»? Конечно! Очень громкое было дело.
– Это ж надо додуматься – подцепить обоз крюком и вознести к небесам на глазах у сотен изумлённых
– Вы имеете в виду, где самородок? Увы! Можете себе представить – они попросту выронили его где-то над джунглями, и сами того не заметили! Этим растяпам достался только фургон – совершенно новенький, но абсолютно пустой!
– И вы верите, что всё было именно так? – Кукумбер испытующе взглянул в глаза своему собеседнику.
– У наших клиентов не остаётся времени на враньё, – одними губами улыбнулся Каракозо.
– Да, конечно… – мэр против воли поёжился. – Кстати, я собираюсь дать благотворительный бал через пару дней. Буду рад, если вы придёте. Мы с вами уже староваты для танцев, однако вполне ещё способны провести недурной вечерок за зелёным сукном, хе-хе!
– Хо-хо! С удовольствием составлю вам компанию!
– Ну и славно, – мэр прихлопнул в ладоши и поднялся из-за стола. – А теперь прошу меня простить, но – дела, дела…
Ну вот ты и попался, подумал Каракозо, после того как массивные регендалевые створки дверей сомкнулись за его спиной. Проще, чем я думал… Впрочем, радоваться пока рано. Подождём до вечера. До того самого момента, как легендарный Фракомбрасс в очередной раз ускользнёт из лап правосудия, а душка мэр раз и навсегда получит приставку «экс».
– Вы слышали про сбежавших каторжников, дорогая? Представьте себе, целая толпа вооружённых до зубов головорезов! Говорят, они скрываются в канализации, воруют женщин, насилуют их прямо там, внизу, а потом съедают! – Дама из тех, чей возраст гуманно именуют бальзаковским, вцепилась в свой ридикюль. – Я так и сказала сегодня своему благоверному: как хочешь, говорю, но одна я на улицу – ни ногой!
– О ужас, просто о ужас! – закатила глаза её собеседница.
– А ну с дороги, кошелки! – звучно раздалось сзади.
Укусинда Вхутмас смачно сплюнула и гордо прошествовала мимо остолбеневших светских львиц. Настроение у неё, если сравнивать эмоции с погодой, зашкаливало за отметку «Буря». Мало того, что старая Чуха перебрала пива и во время полёта всё время клонилась то в одну, то в другую сторону, ежеминутно угрожая перегруженному помелу аварией, так ещё и проклятый концерт, оказывается, должен был продлиться целых два с половиной часа! И кому это, интересно, пришло в голову устраивать детский праздник вечером?
– Проклятые недоноски! – бормотала она себе под нос.
Прутья метлы чиркали по начищенному паркету, и по мере продвижения Укусинды разговоры вокруг замолкали – все с изумлением рассматривали
Джалаллом обернулся. Ведьма с интересом наблюдала, как на его лице проступает целый спектр эмоций.
– Кто эта юная леди, Джал? – проблеял какой-то тщедушный, похожий на сушёного кузнечика старичок.
– Позвольте представить: моя дочь Укусинда, – обречённо вздохнул Вхутмас. – Укуси, я же тебя просил… И кто это ещё с тобой?
– Здорово, братва. Чё такие кислые? – с ухмылкой поприветствовала собравшихся Укусинда. – Это моя служанка, пап. Так сказать, хит сезона. Мозгов у неё почти нет, ну да это и к лучшему – зато и жалованяя не требует.
– Да она пьяна, – вполголоса обронил Ипа; исходящий от старухи могучий пивной перегар достиг его ноздрей.
– Перебрала чуток, – призналась Укусинда. – Моя вина – не углядела; три литра пива как корова языком слизнула. Выхлоп, конечно, чувствуется. Могу дать ей головку чеснока на закусь, только это вряд ли поможет. Скорее наоборот.
– Только не чеснока! – испугался Вхутмас. – И отправь её куда-нибудь, милая… Ну хоть в гардероб. Пусть она заберёт с собой метлу. Кстати, если бы ты сняла эту свою ужасную куртку с шипами…
– Ну уж нет! – решительно возразила Укусинда. – Чуха! Стоять! На, возьми, – она сунула помело под мышку старухе. – Прислонись пока к стенке, что ли. Скоро эта бодяга начнётся-то?
– Через десять минут, – сухо ответил отец. – И я бы очень попросил тебя не портить мне отношения с людьми… больше, чем ты это уже сделала.
– Делов-то! – проворчала Укусинда, но тем не менее прошествовала к синему бархатному креслу в глубине фойе, развалилась поперёк него и принялась осваивать нелёгкое умение сводить глаза к переносице.
– Когда наше выступление? – поинтересовался Громила.
Режиссёр заглянул в блокнот:
– А вы у нас кто, джанги-группа?
– Угу. «Киллинг очестра», малый состав.
– Так… Вы начнёте где-то через полчаса, после хорового пения. Потом ещё раз перед антрактом и сразу же после него. Пока можете расслабиться, только никуда не уходите. – Он с интересом осмотрел Громилин инструмент: – Железная бочка, э? Это вместо тамтама?
В ответ обезьянец ловко выбил дробь костяшками пальцев. Режиссер прищёлкнул языком в знак одобрения и тут же куда-то исчез.