Музыка Гебридов

Барлоу Елена

— Магдалена молится каждый день и каждую неделю ходит в церковь, чтобы покаяться. Но я знаю, что у них с моим дядей роман.

Томас вздрогнул даже и повернул голову в её сторону.

— Да, да. Я видела их вместе пару раз. О Боже Всевышний! Такая добродетельная и непорочная Магдалена не сумела устоять против него. Видимо, ей приятно притворяться терпимой и набожной, а по ночам проводить время в его спальне, ха!

Краем глаза Амелия заметила, как Томас отрицательно покачал головой.

— Скажешь, что это не так? Если бы она призналась, я бы не осудила. Но она ведёт себя бесчестно и эгоистично. Иногда мне так хочется сказать ей об этом…

но я не могу.

Солнце пригревало кожу, и в воздухе ощутимо повеяло морской свежестью, травой, деревьями. Амелия расслышала приглушённый смешок со стороны:

— Ты лучше, чем сама думаешь.

Ей хотелось посмотреть на него в тот момент, но Амелия знала, что его лицо, скорее всего, омрачено короткой судорогой боли из-за того, что он говорил вслух. Это был хриплый, едва различимый шёпот, но даже его оказалось достаточно, чтобы понять: Томас терпит эту боль не ради себя. Поэтому она только улыбнулась и потянулась всем телом, как кошечка.

— Лучше помолчи и не напрягайся, — посоветовала она с материнской строгостью. — Пусть Магдалена целует дядю хоть на каждом шагу, но нечего попрекать меня поведением, которое она считает неприемлемым… И почему вообще взрослые так любят это делать? Я говорю о поцелуях. Что вообще здесь может быть приятного?

Томас снова усмехнулся, потёр пальцем кончик носа — явный признак его неловкости — и пожал плечами. Амелию совершенно разморило, и сквозь дрёму она уже почти не думала о предмете разговора.

— Ты лучше меня всё знаешь, это несомненно. Месяц назад мы гостили в Билдсайде, помнишь праздник у какого-то мормэра? Там ещё пела его дочка… у неё был жуткий скрипучий голосок! Я видела, как вы целовались с ней за портьерой, на балконе. А потом она вдруг шлёпнула тебя по щеке. Что это было? Пощёчина? Я тогда долго смеялась! Да от такого «удара» даже комар бы обиделся! Неужели всё было так плохо, Томас?

Амелия повернулась к нему, но он уже мирно посапывал во сне. Она ещё раз взглянула на его взъерошенную кудрявую шевелюру, плечи и руки, плоский торс и светлую поросль на груди и вдруг резко отвернулась. Хорошо, что он уснул, иначе её взгляды лишь смутили бы его. Разве подруги могут так рассматривать своих приятелей? Девица, с которой он целовался тогда на празднике, наверняка смотрела так же, да и сам поцелуй выглядел вполне целомудренным, и всё равно она осталась недовольна. Вот уж неженка!

Ей внезапно показалось, словно что-то раскалённое коснулось руки. Амелия очнулась. Она даже не сразу сообразила, как быстро заснула. Видимо, перекатилась со своего плаща поближе к Томасу, и его локоть упёрся ей в руку. Долго ли они спят? Кожа лишь слегка покраснела. Возможно, не слишком долго.

Девочка чуть приподнялась так, что её рыжие локоны упали ему на обнажённую грудь. Затем, как она себя убедила, исключительно из любопытства положила ладонь между ним и собой. Его тело было горячим и твёрдым, от этого ощущения в её животе будто что-то упало и снова поднялось выше, к сердцу. Томас не просыпался, и она наклонилась поближе к его лицу.

Во сне он казался совсем ещё мальчишкой, не обременённым заботами о будущем. Амелия неожиданно подумала, что он привлекателен. Сначала она удивилась, затем нахмурилась. В конце концов пришло осознание, что в этом факте не было ничего постыдного. Она не задумывалась над тем, нравился ли ей хоть кто-то из джентльменов, навязанных дядей и ухаживающих

за ней в обществе. Она просто не думала о них, как о мужчинах. Они были ей не нужны. Но именно сейчас она смотрела на Томаса и понимала, насколько он мужчина в сравнении с ними. Он всегда обращался с нею обходительно и нежно, и ей это нравилось. Многие ли девицы целовали его? Хотел ли он жениться хоть на одной из них? Амелия встряхнула головой, дабы отогнать эти разочаровывающие мысли. Хотел бы жениться, сделал бы это уже давно. Вот поэтому он дружит с нею, у него просто нет нужды в большем. Девочка улыбнулась и подумала, что в таком случае остальное уже не важно. Она наклонила голову и быстро чмокнула его в сухие губы.

Ничего. Совсем ничего. Это было скорее равнодушно, чем уверенно. Поэтому во второй раз она сделала всё, как сделала бы на её месте женщина настойчивая и взрослая. Правую ладонь она прижала к его горячей, слегка щетинистой щеке, приблизилась и прикоснулась губами к его рту. Задержала дыхание, чуть пошевелилась и, решившись, скользнула внутрь языком. От этого прикосновения её тут же бросило в жар, а ощутив под собой движение, Амелия отпрянула и взглянула в распахнутые серые глаза.

Она даже не успела ничего сказать. Он просто поднялся, постоял некоторое время к ней спиной, затем лишь повернулся с улыбкой на порозовевшем лице. Амелия поняла тогда, что он не злился, но себя ощущала немного растерянной.

— Ты думаешь, что я чудная, да? — промямлила она.

Тогда Томас опустился перед нею на колени, приобнял и улыбнулся широко-широко и ласково.

— Всем нужен друг… и ласка… а тебе их очень не хватает, — прошептал он с хрипотцой.

Амелия заметила, как заслезились его глаза, поэтому просто кивнула и опустила голову, чтобы он мог встать и громко откашляться. Приближался полдень, и солнце начинало припекать всё жарче. Скоро кто-нибудь обязательно заметит, что их обоих нет слишком долго, начнутся новые подозрения и обвинения. Амелия вздохнула, поправила свою сорочку и попыталась заплести волосы в косу. Томас подождал, пока она снова поднимет на него глаза, а когда она это сделала, он лукаво подмигнул. Затем произошло то, чего Амелия совершенно не ждала. Что одновременно напугало её и восхитило. Что незримым знаком с Небес определило её судьбу.

Томас повернулся в сторону края утёса, неожиданно сорвался с места, подняв босыми ступнями под собой пыль с земли, разбежался и спрыгнул. Амелия успела только вскрикнуть, да так, что её возглас эхом разнесло по округе. А со стороны бухты послышался громкий всплеск. Её мгновенно охватили страх и волнение, девочку колотила неясная дрожь, но она вскочила с места и подбежала к скалистому краю. Там, внизу, в голубой чаше бухты, на поверхности воды мелькала светлая кудрявая голова. Томас помахал девочке рукой и снова нырнул. Амелия не могла увидеть его лица, но готова была в тот момент поклясться, что он улыбался, будто нашкодивший ребёнок.

Разумеется, он делал это и раньше, однако совершенно точно не ожидал, что эта сумасбродная девица последует за ним вниз. Послышался тонкий визг, затем совсем рядом всплеск.

Словно обезумевший молодой человек вынырнул в нескольких футах от девочки и быстро подплыл к ней вплотную. Он схватил её голову своими широкими ладонями и посмотрел в побледневшее лицо.

— Ты ч-что, Томас? Что с-с тобой? — пробормотала Амелия, когда он освободил её лицо от мокрых рыжих локонов. — Господи, до чего же вода холодная!