Музыка и розы
Шрифт:
— Извини, что тайком прокрался к тебе, — сразу сказал он. — Я пожелал Пии спокойной ночи и, идя из ее комнаты, услышал твое пение. Это было так чудесно, так красиво…
— Красиво? В самом деле? — Роксана не смогла сдержать улыбки. Мнение Джино было очень важным для нее. — Спасибо.
— Ты очень хорошо поешь, — он вошел в комнату, а она направилась к нему навстречу и остановилась у старинного прикроватного комода из кедра.
— Но не гениально, — сказала она, поднимая на него глаза.
— Здесь полно певцов, которые имеют
— Исключение состоит в том, что я не хочу такой певческой карьеры. Мне необходимо все или ничего. Разве мы не говорили об этом?
— Говорили, и я не могу представить тебя другой.
— Пока я была здесь, ты подарил мне нечто очень важное, Джино. Ты натолкнул меня на идею преподавания и того, что я преуспею именно в этом. Преподавание — вот чем мне следует заняться. А пение… Боюсь, в этом случае я бы просто гналась за недосягаемым.
— Подарок оказался взаимным, Роксана.
— Неужели? — Она почувствовала себя безумно счастливой оттого, что он так думал.
Значит, я оставляю здесь нечто ценное для Джино.
— Ты подарила мне мою дочь.
— О, Джино, она всегда была твоей! Она любит тебя.
— Но я никогда не знал ее. Она всегда была моим, но трудным ребенком, а теперь она — уникальная, умная, с творческим талантом, полная жизни, нетерпеливая и неумолимая девочка Пия. Теперь мне с ней легко, — казалось, что его глаза стали темнее. — Если у меня и есть проблема, Роксана, то это ты.
— Я? — глупо переспросила она.
— Ты знаешь… ты знаешь, о чем я говорю, — Джино взял ее за руку и поцеловал нежную кожу на изгибе локтя. Роксана закрыла глаза и почувствовала теплое прикосновение его губ к своей шее. — Ты знаешь, — шепотом сказал он снова, целуя ее подбородок, щеку, уголок рта.
Она не могла говорить. Его лицо было рядом — разгоряченное, она чувствовала касание его щеки, запах его кожи.
— Я так сильно хочу тебя. Всего одна ночь, Роксана! Подари мне ее, оставь себе воспоминание о ночи вдвоем. Не думай о будущем. Разве мы не можем подарить друг другу одну ночь?
— Нет… — но каким-то образом получилось так, что она принялась его целовать, не в состоянии больше сдерживаться.
Джино обнял ее, и она почувствовала, как он дрожит от нетерпения.
— Ты сказала «нет», — прошептал он, а она не ответила, лишь простонала от желания и неуверенности.
Я отказалась, но желаю этого так сильно! Стоит ли думать о завтрашнем дне? Что изменится, если я соглашусь?
Ее тело напряглось, и Джино, почувствовав это, отстранился от нее и посмотрел ей в лицо. Глядя в его глаза, Роксана провела кончиками пальцев по его губам, потом прикоснулась ладонью к его подбородку, а он накрыл ее руку своей.
— Ты же не этого хочешь, — сказал он. — Ты никогда этого не хотела.
— О, я этого хочу! — пылко воскликнула она. — Все мое тело жаждет этого. Но я не должна…
— Ты знаешь, насколько
— Да, знаю. Мне не легче твоего. Поверь мне, Джино! — Она нервно рассмеялась.
— Я верю. Не могу требовать от тебя любви, — он отвернулся от нее, пытаясь взять себя в руки.
— Можешь, — признала она. — Думаю, ты мог бы добиться от меня того, что ты хочешь.
Она закрыла глаза и ждала, понятия не имея, что он предпримет теперь.
— Это была приятная попытка, Роксана, — сказал он несколько секунд спустя. Его голос звучал от двери. — Но я не хочу, чтобы ты меня возненавидела.
Он вышел в коридор, не дав ей возможности даже решить, что ответить.
Компьютеризированная система полива была установлена и проверена в среду. Ровена закончила составлять надписи для табличек к розам, сделала их перевод и подсчитала стоимость изготовления табличек из глины по расценкам нескольких гончарных компаний. Вчера были доставлены и частично уложены новые плитки на дорожки сада.
Розы прекрасно прижились и даже начали распускаться. Их волшебная красота приводила Роксану в восторг, но была не в состоянии отвлечь от мыслей о сегодняшнем отъезде. Возможно, случится так, что она никогда больше не увидит Джино Ди Бартоли и его дочь.
Роксана упорно продолжала доказывать себе, что они оба не могли стать самыми важными для нее за такой короткий промежуток времени, но сердце не слушало ее. Она уже упаковала вещи, а Джино и Пия должны были отвезти ее в аэропорт через полчаса. Было солнечно. Но взойдет ли для нее солнце завтра?
Он ведь даже не понравился мне в первый день, ругала она себя, возвращаясь в дом после последней консультации с садовниками. Воспоминание не помогло. По щекам потекли слезы. Она вытерла их тыльной стороной ладони, оставляя на щеках грязные отметины.
Она только что попрощалась с садовниками. А теперь ей предстояло расставание с Джино и Пией.
Садовники поцеловали ее в щеку, и когда Луиджи предложил ей выйти за него замуж и сказал, что он прилежный работник, она спросила:
— Что скажете, ребята? Принять его предложение? Вот только разница в возрасте…
— Точно! — сказал один из них. — Вы не захотите того, кто только начинает, вам необходим тот, у кого уже есть деньги в банке.
Я приняла бы Джино и без гроша в кармане!
А ведь она могла быть с ним в ту ночь в воскресенье, но у него хватило сил принять решение за них обоих и покинуть ее спальню до того, как произошел бы взрыв страсти.
Даже спустя четыре дня после их последнего разговора, напряжение и желание между ними все еще сохранялось — как запах пороха после фейерверка, хотя фейерверк уже закончился. Хорошо, что они оба были заняты. Джино и Франческо большую часть понедельника просидели, запершись в кабинете, а Пия играла в доме Кьяры. Во вторник Джино ездил ненадолго по делам во Флоренцию.