Музыка Имматериума
Шрифт:
А я, помимо подготовки к предстоящему истреблению еретиков, копался в своих побудительных мотивах, воздействии на сознание света и ветра и вообще разбирался с собой. И выходила у меня такая картина: я потихоньку переформатируюсь, в смысле ценностей, целеполагания и прочего. Причём свячёность тут не играет сильной роли (хотя, в ряде ситуаций, подталкивает). Просто как то, чем я занимаюсь, так и уверенность окружающих в существовании Инквизитора Терентия, его собственно и порождала. Роль становилось сутью, Империум начинал восприниматься не как абстрактная величина, а именно как дом, который нужно оберегать.
В общем-то —
И ждали мы прибытия баржи предателей. Причём уже через неделю в полной готовности: дело в том, что несущие слово весьма, согласно всех данных, продвинулись в познании отродий имматериума. То есть, пара месяцев пути для нормального корабля в варпе могли быть этими демонологами пройдены за гораздо меньший срок. А вот какой — чёрт знает.
Вообще, насколько я понимал, сам Лоргар стремился стать этаким шестым божеством хаоса — аспектом гордыни. Его несуны, например, заключали довольно сильных демонов (невзирая на принадлежность к демоническим легионам) в оружие и технику, да и в целом, вопили о “подчинении хаоса”. Что любви прочих предателей, божков и прочей хаосни им не приносило. Но несунов хаоситы воевали только “при случае”, поскольку “общий вектор” был божкам хаоса угоден.
В общем, готовились и ждали, а когда баржа предателей вывалилась в материуме, систему Геллеферу огласила одна-единственная фраза воксом, в широком спектре вещания: “Я вас жду. Инквизитор Терентий Алумус”. После чего вокс перешёл на закрытый канал. Слушать то, что несут несуны, желания не было.
Сам же Гнев, светящийся и нарядный, находился на орбите газового гиганта системы, неподалёку от небольшого спутника-планетоида, километров в десять диаметров.
А в километре над поверхностью планетоида, между газовым гигантом и спутником, притаилось Вечное Движение.
Что, к слову, было сделано отнюдь не зря: признаться, составляя план, я ориентировался на “боевые баржи Астартес”, используемые в текущем временном периоде. И обманулся, что было прекрасно видно. То ли во время Крестового Похода баржи были “помощнее”, то ли еретики реквизировали какое-то иное судно. Но была это не “авианесущая мясовозка”, а полноценный, мать его, линкор. О чём визжащие и пищащие связисты сообщить не удосужились. И выходило, что мой план, который был изначально предназначен для “снижения повреждения и жертв”, выходил необходимым. Движение в дуэли с Линкором имело не слишком много шансов, будучи всё же более транспортно-производственным судном. Чертовски зубастым, мощным, но, скажем так, “нецелевым”.
Да и показали себя предатели не идиотами: вместо того, чтоб радостно рвануть к Гневу, баржа двигалась медленно, явно сканируя всё, что можно и нельзя. Я, пребывающий в это время на мостике Гнева, дымил самокруткой (всё же нервничал, что и естественно) и рвал свет и ветер демонического толка, направляемый в нашу сторону.
Впрочем, судя по всему, вражины опасались не “засады”, а минирования,
И добиралась до нас баржа часа два, немало нас этой неторопливостью взвинчивая. Я сам выкурил не одну самокрутку, несколько офицеров нервно дымили, как и капитан, трубкой, а пара, похоже (ну, судя по кашлю), от ситуации закурили. Но ничто не длится вечно, так что дотелепались еретики до дистанции огня не курсовых (от которых мы уклонялись) а башенных орудий. И начали они Гнев обстреливать.
— Бьют по щиту, как вы и ожидали, — напряжённо бросил Франциск, раздав распоряжения задолго до боя, а сейчас лишь напряжённо вглядываясь в телеметрию.
— Долго ли удержим огонь? И есть ли возможность изобразить перегрузку щитов? — полюбопытствовал я.
— Думаете? — риторически поинтересовался капитан. — А продержимся минуты четыре-пять, — ответил он на первую часть вопроса.
— Иногда — да, — честно ответил я.
— Попробуем, но курсовые я оставлю, — фыркнул Франциск.
— Ну это-то в любом случае нужно, — покивал я. — И подарочки наши вовремя бы использовать, — задумчиво протянул я.
— Используем, — бросил через плечо капитан.
И начал раздавать команды насчёт щитов, так что через три минуты после начала обстрела щиты по периферии Гнева отключились, оставив только курсовую полусферу. На что еретики отреагировали ожидаемо: баржа рванула на сближение, в рывке раскрывая ангарные порты. И опять с каким-то запредельным ускорением. Как они выживают-то после таких манёвров, изумился я. И начали еретики выпускать транспортные челноки и абордажные торпеды с дропподами.
— Крепитесь, Франциск, это надо, — откомментировал я кислую физиономию капитана, понимающего, что всё это добро сейчас начнёт дырявить его судно.
— Знаю, что надо, — буркнул Франциск. — Торпеды, — пуск! — рявкнул он.
Команда была исполнена, к еретикам сорвался десяток торпед. И, как я и предполагал, о несколько “нестандартном” арсенале Гнева несуны знали: от обычных торпед судно прикрывалось бы системами ПРО, продолжая выпуск десанта, а вот сейчас баржа активировала пустотные щиты на полную мощность. Что, очевидно, нанесло ущерб уже вылетевшим, да и замедлило выпуск десанта и авиации. А уж как шикарно они побились об активированный щит, злорадно оскалился я. Только дропподы такое переживут, но до нас уже не долетят.
— До абордажа не более двух минут, — напряжённо сообщил Франциск.
На что я кивнул, усмиряя желание заорать Валлиосу “приготовься!” Радиообмен с Движением, да и астропатическая связь с ним была в текущей ситуации сродни коллективному самоубийству. На экране, тем временем, появились крупные цифры обратного отчёта. Выплюнув самокрутку, я напряжённо всматривался в цифры, а на значении в минуту резко махнул рукой, отправляя по вокс-каналу пакет Редуктору.
Одновременно засуетились флотские, раздавая команды на активацию “подарочков”. А именно, одноразовых генераторов щитов, собранных механикусами на коленке. Долго они не выдержат, просто сгорят к чёрту, но часть десантных модулей хаоситов уничтожат. Ну и свои щиты Гнева выводили на максимум, чего я уже не видел, бегом покидая мостик.