Музыка ночи
Шрифт:
Однако до наступления февраля тропа оставалась безлюдной. А затем женщина возвратилась.
Вечер выдался холодным, но бодрящим. В воздухе не было сырости, и мистер Бергер отрадно подметил, как в ходе моциона изо рта вылетают белые завитки пара. Нынче вечером в «Пятнистой Лягушке» будет музыка – что-то вроде ретро-фолка, к которому мистер Бергер испытывал робкую симпатию. После проводов поезда он думал посидеть там часок-другой. Вахта на перроне стала для мистера Бергера чем-то вроде ритуала, и хотя он внушал себе, что к женщине с красной сумочкой она отношения вовсе не имеет, втайне он сознавал, что дело обстоит как раз наоборот. Ее образ неизъяснимо тревожил, преследовал его.
Мистер Бергер уселся невдалеке от турникета и раскурил трубку. Откуда-то с востока донесся свисток, возвещающий
Он уже мысленно прибрасывал содержание такого письмеца, как вдруг его внимание отвлекла какая-то сумятица. Мистер Бергер повернул голову – по тропе кто-то двигался, причем явно торопясь. Мистер Бергер вскочил и направился к тропинке. Небо было ясным, и подлесок уже серебрила взошедшая луна, но даже без ее помощи взгляд улавливал очертания женщины, спешащей навстречу поезду. С руки у нее свисала красная сумочка.
Мистер Бергер уронил трубку, но сумел поднять, не сводя глаз с незнакомки (трубку было бы жаль потерять).
Хотя мистер Бергер был в некотором смысле одержим той женщиной, но увидеть ее воочию, если честно, не ожидал. Согласитесь, люди, как правило, не заводят себе привычки кидаться под поезда повторно. Если так и случается, то лишь единожды или не происходит и вовсе. Первое исключается мощностью мчащегося на стальных колесах болида, ну а в случае маловероятного выживания отвергается памятью о болезненности злосчастной попытки, которая фактически сводит мысль о ее повторе на ноль. Но, без тени всякого сомнения, это была та самая молодая особа с той же красной сумочкой – и она точно так же спешила навстречу своему самоуничтожению, которое уже довелось лицезреть мистеру Бергеру.
Наверное, привидение. Другого объяснения нет. Дух некой бедной женщины, давным-давно погибшей (ведь даже одежда на ней не из прошлого века), но обреченной повторять все снова и снова, пока…
Пока что? Попробуй ответь. Мистер Бергер вдоволь начитался Монтегю Джеймса, Уильяма Джейкобса, Оливера Онионса и Уильяма Хоупа Ходжсона [6] , но в их рассказах он ни с чем подобным не сталкивался. В уме всплыл смутный отсыл к Джейкобсу, что иной раз что-то налаживается, если выкопать безвестный труп и перезахоронить его в ином, более подобающем месте. Джеймс, правда, ратовал за другое: облегчению способствует возврат древних мощей и реликвий на их прежние места, что ведет к успокоению связанных с этим духов. Но мистер Бергер понятия не имел, где могла быть погребена молодая женщина, к тому же в ходе своих прогулок – да и вообще всей жизни – он не то что мухи не обидел, а и цветка при дороге не сорвал, не говоря уж о выкапывании каких-то трупов или вскрытии гробниц. Ладно, с этим разберемся позже. А пока есть дела поважнее.
6
Английские писатели конца XIX – начала ХХ века, представители ранней фантастики и хоррора.
Раннее прибытие поезда, вероятно, застигло женщину (уж призрачную или нет, решайте сами) врасплох, а ветки кустарника словно сговорились удержать ее от встречи с погибелью. Они цеплялись ей за платье, а в какой-то момент она запнулась и, выставив перед собой руки, рухнула на колени. Но, несмотря на препятствия, было очевидно, что до путей она доберется и успеет испробовать на прочность стремглав летящий поезд.
Мистер Бергер бросился бежать. Он вопил во всю глотку и мчался так, как еще никогда прежде. И надо отдать ему должное – незнакомка замерла, явно изумленная тем, что здесь кто-то есть. Вероятно, она была столь сосредоточена на акте самоуничтожения, что пропустила его крики мимо ушей, и лишь теперь осознала, что видит мистера Бергера.
Она оказалась моложе его, тени ветвей скользили по ее лицу с точеными скулами. Бледность была поистине необычайная, схожая с рассеянным лунным светом.
Зато ее волосы были иссиня-черными, чернее воронова крыла.
Женщина решила обогнуть мистера Бергера и попыталась нырнуть вправо, затем влево, но кустарник был слишком густ, и она принялась беспомощно озираться по сторонам. Земля под ногами задрожала, и в
Слева мистер Бергер никого не заметил (главная улица оказалась хорошо освещена, и женщина там бы не спряталась). Поэтому он решил пойти направо и вскоре очутился на задворках глоссомского индустриального прошлого. Здесь главенствовали старые склады, лишь отчасти пребывающие в рабочем состоянии. Мистер Бергер увидел вывеску «Бочарные и скобяные изделия» (судя по износу постройки, отсюда давно уже не выносили ни бочек, ни железяк) и уставился на краснокирпичное двухэтажное здание с темными окнами и поросшим травой крыльцом. Дом упирался в тупик. На подходе к строению мистер Бергер готов был поспорить, что слышал, как стукнула, закрываясь, дверь. Он начал пристально изучать фасад. Света внутри не было, а окна заросли коркой грязи – поэтому разглядеть комнаты не представлялось никакой возможности.
Между тем на двери имелась какая-то надпись. Мистер Бергер напряг зрение в попытке ее прочесть, что оказалось непросто: лунный свет не очень-то ему помогал. Наконец мистер Бергер разобрал слова: «ЧАСТНАЯ БИБЛИОТЕКА КЭКСТОНА».
Мистер Бергер нахмурился. Он ведь спрашивал, есть ли в городе библиотека, но ему сказали, что такого учреждения нет. Ближайший храм литературы находился в Морхэме, как, собственно, и многое другое, чего недоставало Глоссому. Был здесь, правда, киоскер, который помимо газет приторговывал еще и второсортными детективами и дамскими романами, а к ним мистера Бергера, несмотря на страсть к литературе, не слишком тянуло. Разумеется, была вероятность, что библиотека Кэкстона давно прекратила свое существование, но если и так, то почему, спрашивается, трава возле крыльца примята? Получается, кто-то сюда до сих пор наведывался, включая, если верить происходящему, незнакомку с манерами Анны Карениной.
Мистер Бергер вынул из кармана коробок и чиркнул спичкой. Справа от двери за стеклышком обнаружился пожелтелый листок. «По всем вопросам просьба звонить в звонок», – вещал он.
Еще три спички мистер Бергер извел, тщетно выискивая звонок. Не было ничего – ни кнопки, ни колокольчика, ни ящика или хотя бы щели для писем. Мистер Бергер свернул за правый угол здания, потому как слева проход преграждался стеной. Здесь открывался проулок поуже, который утыкался в очередную кирпичную стену, а у здания с этой стороны не имелось ни окон, ни дверей. За стеной был, кажется, пустырь.
Мистер Бергер вернулся к двери и стукнул в нее разок кулаком, больше для очистки совести, чем в ожидании ответа, которого, конечно, не последовало. Тогда он оглядел единственную замочную скважину. Она была не заржавлена, а поднесенный к носу, осторожно обнюханный палец на поверку оказался смазан солидолом. Странно, даже как-то боязно. Впрочем, делать нечего! Было уже поздно, похолодало, а мистер Бергер еще и не ужинал. Глоссом – спокойный городишко, однако это не повод, чтобы всю ночь напролет топтаться на крыльце библиотеки в ожидании, что дверь распахнется и ему навстречу выйдет женщина-призрак. Он что – спросит ее, чего ради она как угорелая бросается под поезд? Вдобавок у него руки расцарапаны, надо будет обработать антисептиком.