Музыка под занавес
Шрифт:
— Что ты имеешь в виду?
— Я тут, грешным делом, подумал, уж не собирался ли ты перерезать Кафферти пару трубок или отсоединить несколько проводов.
— Это не я напал на него на мосту.
— А забрызганная кровью бахила говорит об обратном.
— Вот не знал, что недо… неодушевленные предметы умеют говорить, — промолвил Ребус, вспоминая разговор с Соней.
— Они говорят на своем собственном языке, Ребус, — пояснил Стоун. — А эксперты выступают в качестве переводчиков.
«Да, —
— А ты что здесь делаешь? — спросил он. — Тоже решил навестить больного?
— Хочешь сменить тему?
— Нет, просто спрашиваю.
Помолчав, Стоун кивнул.
— Наружное наблюдение отменяется, по крайней мере до тех пор, пока Кафферти не придет в себя, — сказал он. — А это значит, что утром я смогу вернуться домой. Впрочем, инспектор уголовного розыска Дэвидсон обещал держать нас в курсе событий.
— Только я не советовал бы вам задавать ему сложные вопросы завтра утром, — посоветовал Ребус. — Когда я видел его в последний раз, Шэг пытался танцевать прямо посреди улицы.
— Я это учту. — Стоун поднялся. — А теперь идем, я тебя подвезу.
— Я живу на другом конце города, — ответил Ребус. — Лучше я вызову такси.
— Тогда я подожду, пока оно придет.
— Но это вовсе не потому, что ты мне не доверяешь, правда?
Стоун не ответил, и Ребус шагнул к двери палаты, но только затем, чтобы заглянуть в одно из похожих на амбразуру смотровых окошек. Он, однако, так и не сумел разглядеть, на какой из коек лежит Кафферти, к тому же некоторые из них были огорожены ширмами.
— А вдруг ты выдернул ему пару капельниц? — спросил он. — Ведь теперь у тебя есть на кого все свалить…
Стоун покачал головой и — как и медсестра — показал пальцем на потолок.
— Запись на камере покажет, что ты даже не заходил в палату, — пояснил он. — Разве ты не знаешь, что фотография не лжет?
— Знаю, — отозвался Ребус. — Но не верю.
Он подобрал с пола сумку и первым пошел к выходу, Стоун — за ним.
— Ты давно знаком с Кафферти? — спросил инспектор.
— Лет двадцать или около того.
— Кажется, в первый раз ты свидетельствовал против него в городском суде Глазго?
— Точно. Чертов адвокат перепутал меня с предыдущим свидетелем — каким-то итальяшкой по фамилии Чучелло. После этого случая Кафферти и прозвал меня Чучелом.
— Вот как?
Ребус пожал плечами.
— Неужели я сообщил нечто такое, чего не было в ваших досье?
— Вообще-то да, сообщил.
— Приятно сознавать, что у меня еще есть козыри в рукаве.
—
— Кого? Кафферти?
Ребус обернулся, и Стоун медленно кивнул.
— Или ты настроил сержанта Кларк, чтобы она продолжила это дело вместо тебя? — Стоун ждал ответа, но Ребусу нечего было ему сказать. — Или теперь, когда ты ушел на пенсию, тебе кажется, будто в стройных рядах полиции образовалась зияющая брешь, которую будет невозможно заполнить?
— Ну я не настолько высокого мнения о себе.
— А ты не думал, что то же самое, возможно, относится и к Кафферти? Когда он сыграет в ящик, его место недолго останется вакантным: на улицах хватает молодых да рьяных, которые спят и видят, как бы пробиться на самый верх.
— Это уже не мои трудности, — возразил Ребус.
— В таком случае единственное, что отравляет тебе жизнь, — это сам Кафферти, и никто больше.
У выхода из больницы они остановились, и Ребус достал мобильный телефон, чтобы вызвать такси.
— Ты правда будешь ждать машину вместе со мной? — спросил он.
— Мне все равно больше нечего делать, — ответил Стоун. — Слушай, может, тебя все-таки подбросить, а?.. Посмотри, сколько времени. Чертово такси может приехать не раньше утра.
Ребусу потребовалось всего полминуты, чтобы принять решение. Кивнув в знак согласия, он запустил руку в сумку и достал бутылку виски.
27 ноября 2006 года
Понедельник
Эпилог
Такси у вокзала Хаймаркет стояли один за другим, но Ребусу все же удалось найти свободное местечко. Дважды нажав на клаксон, он опустил оконное стекло. У выхода из здания вокзала дежурили два патрульных констебля. Утро выдалось ясным, но морозным, и констебли были одеты в черные стеганые куртки поверх форменных мундиров. На Ребуса они не обратили никакого внимания, и он снова посигналил, но тут вмешался парковщик, заметивший, что «сааб» стоит на двойной желтой полосе. Только после этого один из констеблей что-то сказал напарнику и не спеша двинулся к машине Ребуса.
— Я разберусь, — сказал он парковщику и наклонился так, что его голова оказалась вровень с окном. — Наверное, я больше не должен называть вас «инспектор Ребус»? — сказал Тодд Гудир.
— Не должен, — согласился Ребус.
— Замечательная была вечеринка, — добавил молодой констебль. — Если бы не похмелье…
— С чего у тебя похмелье, Тодд? Ты же не пил, — перебил Ребус. — То есть стакан-то ты в руке держал, но вот сделать глоток-другой…