Музыка под занавес
Шрифт:
— Нет, постой…
— А кроме того, — продолжал Ребус, не слушая ее, — он нужен тебе, чтобы, когда придет время, не пришлось выбирать между Хейс и Тиббетом.
— Странно, Джон, что с такими аналитическими способностями ты так и не поднялся по служебной лестнице.
— Служебная лестница плоха тем, что на каждой ступеньке тебя ожидает новая задница, которую необходимо лизать.
— Какой прекрасный образ!
— В жизни каждого человека должно быть место прекрасному.
На прощание Ребус пообещал, что они увидятся завтра («Так уж я устроен — мне все время кажется, что я могу понадобиться»), и дал
«Почему бы нет, черт возьми?» — сказал он себе. Ребус уже не раз поступал подобным образом; сомневался он и в том, что в будущем будет вести себя сдержаннее. Кроме того, он был не слишком пьян и не ожидал никаких проблем с дорожной полицией. В конце концов Ребус решился. Тщательно заперев за собой дверь, он спустился на улицу, открыл машину и сел за руль. Ехать было всего ничего. Он снова миновал «Монпелье», свернул с Брантсфилд-плейс, совершил еще один поворот и припарковался на темной, тихой улочке, застроенной домами в викторианском стиле. Здесь Ребус бывал настолько часто, что с легкостью замечал любые изменения: новые фонари, отремонтированную мостовую, покрашенную ограду в палисаднике. Сегодня, к примеру, его внимание привлекли объявления о том, что с грядущего марта стоянка на улице будет разрешена только в специально отведенных местах: подобное уже произошло на Марчмонт-роуд, но и после этого найти место для парковки легче не стало.
Приехали и уехали несколько мусоровозов: Ребус слышал голоса рабочих, говоривших с польским акцентом. У нескольких домов появились пристройки, а в двух садиках исчезли гаражи. На Ребуса здесь никто не обращал внимания. Какой-то мужчина, гулявший с собакой, даже начал здороваться с ним, принимая за местного жителя, но его тощая собачонка оказалась куда менее доверчивой и, когда Ребус, присев на корточки, попытался ее погладить, отскочила от его протянутой руки.
Впрочем, в большинстве случаев Ребус оставался в машине, где он сидел, опустив стекло и сжимая в зубах сигарету. Изредка он включал радио или клал руки на руль. Ребус даже не всегда смотрел на сам дом — он и так знал, кто в нем живет, знал даже, что на заднем дворе есть каретный сарай, превращенный в квартиру телохранителя. Однажды он стал свидетелем того, как перед воротами, закрывавшими въезд на подъездную дорожку, остановился автомобиль. Стекло задней дверцы бесшумно опустилось, и Ребус встретился взглядом с пассажиром, который смотрел на него с бесконечным презрением, разочарованием и даже, кажется, с жалостью. Жалость, впрочем, вполне могла быть поддельной, зато в искренности остальных чувств сомневаться не приходилось.
Ребус был уверен, что за всю свою взрослую жизнь Большой Гор Кафферти не испытывал жалости ни к одному человеческому существу.
21 Ноября 2006 года. Вторник
День пятый
16
В
— О господи!..
Это было единственное, что он мог сказать или подумать.
Тодд Гудир первым услышал новость и позвонил Шивон. Уже в пути ей пришло в голову позвонить Ребусу. Теперь они вместе стояли на Джоппа-роуд и смотрели, как пожарные сматывают ненужные больше шланги. От дома Чарльза Риордана остались одни закопченные стены — оконные рамы выгорели, крыша провалилась.
— Ну что, теперь нам можно войти? — спросила Шивон у одного из пожарных.
— Куда вы так торопитесь, мэм?
— Я просто спросила…
— Я не знаю, поговорите с боссом.
Пожарные размазывали по лицу пот и сажу. Они уже сняли кислородные маски и баллоны и оживленно переговаривались друг с другом, словно члены молодежной банды после потасовки с конкурентами. Кто-то принес им воду и сок. Соседи стояли в дверях своих домов или в палисадниках, выглядывали в окна. На проезжей части собралась небольшая толпа зевак, которые шепотом обсуждали происшедшее. Этот район обслуживал полицейский участок Д, и двое детективов в штатском сразу же спросили Шивон, что привело сюда коллег с Гейфилд-сквер.
— Здесь жил один из наших свидетелей, — уклончиво ответила Шивон, которой вовсе не хотелось посвящать их в подробности.
Детективы остались этим очень недовольны и с тех пор держались довольно прохладно, время от времени переговариваясь с кем-то по мобильным телефонам.
— Как думаешь, он был дома? — спросил Ребус.
Шивон пожала плечами.
— Помнишь, о чем мы говорили вчера вечером?
— Ты имеешь в виду дискуссию о том, что я напрасно пытаюсь разглядеть в смерти Федорова что-то кроме простого ограбления?
— Только не сыпь мне соль на раны, ладно?
Ребус решил разыграть адвоката дьявола.
— Этот пожар может быть совпадением. Не исключено, что Риордан жив и здоров — сидит у себя в студии и знать ничего не знает!
— Я уже звонила туда, там никто не отвечает. — Шивон кивнула на стоящий у тротуара ТВР. [12] — Соседка через два дома отсюда говорит, что это его машина. Риордан приехал домой вчера вечером — она догадалась, что это он, из-за шума, который производит его таратайка.
12
ТВР — марки эксклюзивных британских спортивных автомобилей.
Ребус посмотрел на приземистый спорткар. Ветровое стекло машины было засыпано мелким пеплом. Двое пожарных, направлявшихся к входу в дом, осторожно перешагивали через какие-то обугленные балки, валявшиеся на дороге. Сквозь дверной проем был виден обгоревший коридор, на стенах которого чудом сохранилось несколько полок, хотя все остальное было уничтожено огнем.
— Где этот чертов пожарный дознаватель? — спросил Ребус. — Когда он приедет?
— Она, — поправила Шивон. — Мне сказали, что она уже в пути.