Музыка сфер
Шрифт:
Тут Джонатан мгновенно вскочил на ноги, не замечая слетевших на пол бумаг. Прижан! Агент на островах Пролива, помощник графа Пюизе, который, проведя какое-то время в Лондоне, теперь находился на пути во Францию.
Джонатан, во всяком случае, убедился, что не стоит делать слишком поспешные выводы. Он сказал Лакиту:
— Оба они французы, оба к тому же бретонцы, и в том, что они знакомы, ничего примечательного нет. — Лакит повесил нос, и Джонатан продолжал более мягко: — Расскажи поподробнее. Расскажи, как ты это узнал.
Лакит пожал плечами:
— Ну, я порасспрашивал, сэр, про французского доктора. На улицах.
Джонатан
— И что же?
— Кто-то, — продолжал Лакит, в ком вновь забурлила гордость, упоение своим триумфом, что бы там ни думал о нем его хозяин, — кто-то, кого я знаю и кто работает, так сказать, на рынке за Уайт-Кросс-стрит, сообщил мне, что французского доктора с Игл-стрит видели недели две назад, когда он заходил к аптекарю в Банхилл-роу, далековато от его Холборна. Ну и я сам зашел туда с моим другом и сумел заглянуть в список рецептов аптекаря. Он, понимаете, обязан все аккуратно записывать, и количество лекарства, ну, как все аптекари…
— Я знаю. — Джонатан кивнул. — Не понимаю только, почему аптекарь позволил тебе заглянуть в свой список.
Во всяком случае, у Лакита хватило совести покраснеть. Он почесал в затылке и сказал, пожимая плечами:
— Мой приятель его отвлек. Схватил какие-то пузырьки с прилавка, ничего такого дорогого, сэр, и дал деру по Чизуэлл-стрит. Аптекарь погнался за ним, вопя от ярости, ну а я воспользовался случаем заглянуть в книгу его записей. Я ее не украл, только позаимствовал часика на два, а потом сунул на место, когда он не смотрел.
Джонатан пожалел, что задал этот вопрос. Ведь он же хорошо знал, что его долговязый помощник частенько прибегает к способам, которыми лучше не интересоваться.
— И? — подтолкнул он.
— Там нашлась запись рецепта, сэр, для микстуры, прописанной французским доктором Ротье мосье Ноэлю-Франсуа Прижану, — это имя Лакит произнес с большим тщанием, — который проживал в Блэк-Рейвен-Корт за Чизуэллом. Хотя теперь его там нет. Я проверил.
— Он отплыл во Францию со всеми ими, — сказал Джонатан. — Значит, Ротье прописал ему микстуру? Ты совершенно уверен?
— Совершенно уверен, сэр! — Лакит ободрился, довольный интересом, который пробудило его сообщение. — У меня было много времени, чтобы посидеть над этой книгой.
— А числом рецепт был помечен?
— Да, сэр. Пятнадцатое июня.
Значит, Ротье встречался с Прижаном за два дня до отплытия экспедиции.
Джонатан уже некоторое время знал, что Прижан был мелким агентом. А совсем недавно он услышал про Прижана еще кое-что. В прошлом декабре он был арестован республиканцами во время тайной поездки и провел в заключении вблизи Лориена почти три месяца. Но был выпущен, и с тех пор распространились слухи, что Прижан, возможно, двойной агент. Но об этом только шептались, так как Прижан продолжал пользоваться доверием Пюизе и — в кабинете министров — Уиндхема, как и других влиятельных сторонников дела роялистов. Но тем не менее подозрения оставались.
А теперь Лакит говорит ему, что Ротье навестил Прижана и прописал ему микстуру. Что еще произошло во время этой встречи?
Он резко обернулся к напрягшемуся Лакиту.
— По-моему, нам следует побывать на Игл-стрит, тебе и мне.
Лакит
— Я думал, вы так и решите, сэр. Правду сказать, по пути сюда я прошел мимо дома мосье Ротье. И я видел, как доктор уходил. Он зашел за своей лошадью — он ее держит в конюшне гостиницы «Белый вепрь», — и с ним был его докторский баульчик. Но, может, он вернулся…
Джонатан уже надевал сюртук.
— Надеюсь, что нет, — сказал он негромко.
Доказательства. Ему требовались доказательства.
Они быстро прошли от Брюер-стрит до Холборна и менее чем через пятнадцать минут уже свернули на Игл-стрит. Проворному Лакиту не потребовалось много времени, чтобы удостовериться, что в конюшне на задах гостиницы лошади Ротье нет, а затем открыть замок на двери его квартиры.
В гостиной чуть пахло камфарой. По стенам тянулись книжные полки, в шкафчиках за стеклянными дверцами виднелись ряды пузырьков с аккуратно надписанными ярлычками. Джонатан быстро оглядел комнату в лучах заходящего солнца и прошел к письменному столу в углу. Сердце у него колотилось.
Гусиное перо, недавно использовавшееся, все еще торчало рядом с открытой баночкой чернил. Ротье, видимо, покинул дом второпях, возможно, вызванный к больному. На столе были в беспорядке разбросаны исписанные листы, подтверждая, что писавшего неожиданно прервали.
Джонатан оперся обеими руками о стол и посмотрел на одно из писем. Но он уже знал, что увидит там.
Названия звезд. Звездные цифры. Господи, теперь он узнавал их сразу!
Он тяжело дышал, край стола резал ладони. До чего похоже, до чего же похоже на дуврское письмо, то, которое украли из запертого ящика его стола! Или это копия? А другие списки, лежащие тут, эти другие листы с названиями звезд, они тоже копии других писем, отосланных в Париж?
На столе аккуратной стопкой лежали и чистые листы. Джонатан потянулся за пером и чернильницей, говоря Лакиту:
— Следи за улицей. Предупредишь, если увидишь, что Ротье возвращается.
— Слушаю, сэр! — Лакит важно встал у окна, и умирающие солнечные лучи позолотили его оловянные пуговицы.
Джонатан писал с яростной торопливостью, против обыкновения радуясь, что теперь эти невнятные названия ему хорошо знакомы. Сначала он переписал письмо, выглядевшее копией того, которого он лишился; затем приступил к следующему. Вновь звезды, цифры, величины — от первой до шестой. И некоторые из этих цифр тоже неверны? «Капелла, 0.1; Хаф, 2.27; Алифа, 3.6; Гиансар, 3.9». Он вновь и вновь макал перо в черные чернила, исписывая один лист и хватая следующий. Второе письмо было длиннее первого. Он прочел дату вверху листа: 15 июня. Если это копия, а письмо отослано, какие сведения оно несло в себе? Сведения, которые Ротье получил от Прижана?
В лихорадке догадок Джонатан присыпал песком исписанные им листы, а затем вернул все на столе в прежнее положение. Темнело, а зажигать свечи он не хотел. Пора уходить, пока Ротье не вернулся. Голова у него разламывалась, горло болело, а запах камфары действовал гнетуще, напоминая ему о затемненной спальне его матери, о ее долгом умирании.
Он спрятал сложенные листы в карман. Затем, уже поворачиваясь, чтобы уйти, увидел на углу стола маленькую книжечку. Вид у нее был потрепанный, позолоченные буквы на корешке поблекли. Он взял ее и прочел название: Лефевр «Мифология».