Музыка жизни
Шрифт:
«Исчезли лета миражи…»
Исчезли лета миражи,
и словно суть земных законов —
осенних парков витражи
и барельефы ярких клёнов.
«Мне жалко зелени, не скрою…»
Мне жалко зелени, не скрою:
не медлит осени фагот,
и лето с гордой головою
уже идёт на эшафот.
«Листьев опавших первый пасьянс…»
Листьев опавших первый пасьянс
выложен
Солнца и времени дружный альянс
чертит узор на зелёном муаре.
Хвалится лето нещадной жарой,
жжёт без оглядки, без слёз и без страха.
Жаль, поистреплет скоро с лихвой
осень роскошного клёна папаху.
Ветер подует – седой господин.
Солнце не будет зловещим и ярким.
Листьев шуршащих сухих палантин
станет земле драгоценным подарком.
На зиму снова заклею окно,
плотно запру деревянные створки.
В серое небо, как в полотно,
сосен высоких вонзятся иголки.
Смоют дожди акварели дорог,
сумерки лет продиктуют ответы…
Сяду на пахнущий тёсом порог —
Ждать разноцветное гулкое лето.
«Отгремели оркестры печали…»
В. Алейникову
Отгремели оркестры печали
уходящего тёплого лета.
Жёлтых листьев сияют медали,
клумба в яркое платье одета.
И мелькают в душе, как когда-то,
чередою очерченных линий
нереальные краски заката,
силуэты изнеженных лилий.
Несказанная тихая благость
растворяется в склянке тумана,
безвозвратная светлая радость
опустевшего птичьего стана.
Неокрепшая сила бузуки
вновь солирует голосом ветра,
а деревья, поправшие скуку, —
в модных шляпах из рыжего фетра.
Вновь в душе, отрезвлённой прохладой,
поселились и грусть, и усталость,
и заботы – сквозной анфиладой…
Ну, а отдыха – самая малость…
И у выцветшей улицы голос
приглушён, как мелодия сакса.
Бьет фонтана сияющий колос.
Солнце в небе – как жёлтая клякса.
И скитальцами вечными птицы
снова ринулись в тёплые страны.
дотянувшись до жизненной праны.
И моё беспокойное сердце,
как журавлик, всё рвётся в дорогу.
Пусть навстречу – сентябрьское скерцо
и природа, сменившая тогу.
И не важно, что время – бродяга,
и не страшно, что канули лета.
Я не вор, не разбойник, не скряга —
всё согласно судьбе и билету.
Но, отрезок пройдя по спирали,
возвратится нежданно и вскоре
ощущенье
в неусыпно бушующем море.
Каштановый дождь
Пусть осени призрак крадётся иудой
и прячется в каждом дворе.
Сегодня, как самое яркое чудо, —
каштановый дождь в сентябре.
Последнею негою солнце искрится,
беззвучен полуденный вздох.
Я улиц знакомых листаю страницы,
любуюсь на карий «горох».
Морщинятся листья, шуршат свои сказы.
Трамваи твердят о былом.
И лёгкого ветра негромкие фразы
слагаются в вечный псалом.
Пусть всё-таки осень – как времени веха,
как пёстрый ликующий пир.
Но жажду продленья, как жаждут успеха
и гласа божественных лир.
«Вновь сумрак осени нежданной…»
Вновь сумрак осени нежданной
переступил тепла порог,
и заключили нас в острог
туманов вязких караваны.
И это мне не по нутру.
У сентября свои забавы,
ведь с понижением октавы
щебечут птицы поутру.
И паутины тонкий пух,
и в деревнях готовят солод,
но очень скоро резкий холод
прогнозов оправдает слух.
Зелёный лист – и свеж, и чист —
исчезнет вдруг в пейзаже блёклом,
и застучит опять по стёклам
дождей небесных пианист.
А небо тихо развернёт
седую пелену экрана…
Но, Боже, почему так рано,
и почему так сердце льнёт
к последним солнца откровеньям,
к незабываемым мгновеньям
горячих, щедрых летних дней?..
Но времени, увы, видней.
Небыль – быль
Небыль, небыль, небыль – быль…
Плачет истово ковыль.
Обронили небеса
серебро на волоса.
Обронили тихий крик.
Громом крик к земле приник
и окутал поле, рожь.
Дождик, дождик, дождик – дрожь…
«Ты не грусти, мой старый добрый дом…»
Ты не грусти, мой старый добрый дом.
В том нет подвоха, как и нет обмана.
Пришла пора – и снова за окном
великие полотна Левитана.
«Осень листья насыпала дюнами…»
Осень листья насыпала дюнами,
Только ветры взяли и дунули.
Окна жмурятся, сердце жмурится.
В танце бешеном дом и улица.
Листья – бабочки, листья – фанты.
Встали деревца на пуанты.
Обойти бы им лужи-блюдца,
чтоб до небушка дотянуться.