Музыкальный приворот. Книга 1
Шрифт:
– Вовсе этот придурок не мой, – сквозь зубы произнесла Нина и запихала в рот целую горсть чипсов. – Шон шне ше шавится тешерь!
– Кто у тебя там шершавится? – не разобрала я.
– Не нравится, говорю, – прожевала она еду, – и не напоминай мне больше об этом квазимодо.
Я покивала головой. Разонравиться парень ей мог из-за любой ерунды. Однажды Нинка бросила парня из-за того, что он не любил уже упомянутые мною фильмы ужасов, а в другой раз она далеко и надолго послала кавалера потому, что тот опоздал из-за пробки на семнадцать с половиной минут.
– Да где
Вот она и дощелкалась. Лучше бы я тогда этим пультом ей в лоб запустила, честное слово, а потом, правда, стала бы счастливым обладателем сломанной руки, но зато не пережила бы всего того, что пришлось мне испытать.
Но тогда я кинула подруге длинный пульт управления телевизором, она ловко поймала его и стала давить на кнопки. Я же молча ела шоколадку.
– Дебильная реклама. И здесь реклама, – комментировала Нина. – Т-а-а-ак, тут мужланы по полю мяч гоняют. Глупая забава! А тут у нас… О Боже, смотри, какая девка в фильме страшная! На Ритку похожа из школы! Помнишь ее? Ну и морда! Как таких только в актрисы берут!
– Девушка как девушка, – вгляделась я в лицо, показанное операторами крупным планом.
– Это у тебя вкуса нет и глазомер отсутствует, – не поленилась сказать комплимент подруга и продолжила комментировать программы: – А это кино я видела как-то, мдэ, голливудская тошниловка. Почему главный злодей в каждом таком фильме толкает герою целую речь, пересоленную пафосом, а тот, конечно же, находит способ убить разговорчивого идиота? Вот если бы я была злодеем… – подруга многозначительно замолчала, – фиг бы меня кто убил.
Да, если бы Журавль была злодеем, никто бы не выжил. Она уничтожила бы всех, причем каким-нибудь суперкошмарным способом, а потом еще и лезгинку сплясала на групповой могиле врагов, которую самолично бы и вырыла. В далеком детстве, когда мы играли в бандитов и полицейских всем двором, Нинка всегда становилась на сторону «зла», и бандиты выигрывали с завидным постоянством – она умело ими руководила, как будто бы жила в семье заправских разбойников, как одна из героинь «Снежной королевы».
Подруга продолжала щелкать пультом.
– Тут всегда такую фигню показывают, заснуть можно. Вечным сном. Хе-хе, а тут комментатор на спортивном канале такой тормоз… Пока он рассказывает про одного спортсмена, выступил уже второй и готовится третий. А-а-а, наши биатлонисты! Нет, на такие ужасы даже я не могу смотреть. Ф-у-у-у, безголосая плоскогрудка Ирэн Смит, кто ее вообще выпустил на сцену? Страх какой, – Нинка притворно перекрестилась. – Катька, видишь? Видишь? В этом фильме про летчиков такой хрен снимается, что смотреть страшно. За что ему «Оскар» дали? Лучше бы им по голове ему настучали. Или вместо оной в шею засунули. О, гляди, реклама духов от «Тассо». Жуткий отстой. Меня чуть не вывернуло, как я их поню… – И она неожиданно замолчала.
Я в это время набирала сообщение – сестренка спрашивала, как мы там вдвоем в квартире поживаем, поэтому не видела, из-за чего словесный поток Нины прекратился. Слышала только звук ритмичной
Прошло десять секунд, двадцать, тридцать – подруга молчала.
– Ты чего? – забеспокоилась я и повернулась к Нинке.
Она, полуоткрыв рот, словно зомби, смотрела на широкий экран телевизора. Очередная чипсина из ее пальцев выпала и радостно была слопана всеядным котом семейства Журавлей.
– Катя… – прошептала она, подползая к телевизору на коленях. – Смотри, какой…
Я думала, что она скажет что-то вроде «ужасный» или «страшенный», но вместо этого я услышала:
– …милый… – ее тонкий палец с длинным ногтем, украшенным замысловатым маникюром, указал в телевизор, чуть не проткнув плазменный экран.
– Милый? – повторила я, если не с ужасом, то с удивлением глядя на бешено скачущих парней в странных костюмах из черной кожи с заклепками и шипами и раскрашенных, словно индейцы во время войны с бледнолицыми. Парни дергались под сплетенный в единый звуковой поток шум барабанов, ритм- и бас-гитар и что-то то ли пели, то ли кричали на английском языке. – Милый? Нин, ты чего?
– Я в него влюбилась, – все так же тихо произнесла она.
– В кого? – заботливо поинтересовалась я, пытаясь разглядеть хоть кого-то милого за страшным макияжем и брутальными масками.
– Вон в того, кто поет.
– В него?! Он-то милый?
Певец в кожаном плаще до пола, расшитом бордовой вязью, и с длинными же черными волосами, разметавшимися по плечам, милым мне совсем не показался. Подведенные глаза, алые линзы, по-потустороннему белое лицо, разрисованное диковинными узорами, черные ногти, несколько длинных колец-когтей на пальцах, высокие тяжелые ботинки на толстой подошве и со шнуровкой – во всем этом я ничего прекрасного не находила. Парень громко и надрывно что-то кричал в микрофон, а многотысячная толпа внизу радостно орала и подпевала ему.
– Какой голос… – слабо произнесла Нина, глядя в экран большими умильными глазами.
– Твой фильм уже должен начаться, – напомнила я ей заботливо. – Переключим?
– Не смей! – коршуном вцепилась в пульт подруга, не отрывая глаз от выступающих на сцене. – Записывать, записывать! – заорала она вдруг мне с силой. Я аж отшатнулась.
– Чего записывать, Нин?
– Название группы! Как их там? – подбежала к самому экрану девушка и лихорадочно принялась вбивать в телефон название этого превосходного музыкального коллектива.
– Red Lords, – прочитала я маленькую надпись в левом нижнем углу телевизора, после чего клип закончился и началась вездесущая реклама. – Нина, а ты кино будешь смотреть-то?
– Отстань от меня со своим кино! – огрызнулась она. – Я нашла человека своей мечты, а ты все по своему кино убиваешься. Ах! Какой он офигенный! Вот черт, раньше со мной ничего подобного не было!
Об ужастике она благополучно забыла. Полночи мы просидели в Интернете, где подруга искала информацию об этих самых «Красных Лордах» (так переводилось название группы). Каждый раз, когда она что-либо про них находила, дом оглашался ее воплями.