Музыкальный приворот. На волнах оригами

Джейн Анна

Мимо нас прошагал убеленный сединами пожилой мужчина в костюме, заложивший руки за спину, – первый человек, которого мы встретили в Старом парке. Он с одобрением посмотрел на нас, вздохнул чему-то своему и пошел дальше, любуясь окрестными видами.

Через какое-то время и мы с Антоном пошли вдоль высокого берега.

– Тебе тут спокойно? – вдруг очень тихо спросил он, словно боясь спугнуть тишину.

– Мне спокойно рядом с тобой, – положила я голову ему на плечо, и Антон только крепче прижал меня к себе.

Гуляли мы долго, а солнце

поднялось высоко-высоко и палило совсем беспощадно. Хорошо, что нас защищала густая крона старых, много всего видевших на своем веку деревьев.

Около реки я заметила свое счастье, а среди деревьев смогла коснуться его крыла.

Неподалеку от второго выхода из парка я приметила симпатичный дом из бруса с огромной двухэтажной летней террасой, на которой стояло множество столиков, пара из которых на первом этаже была занята. В больших окнах с деревенскими занавесками также были видны силуэты людей. Судя по вывеске над входом, это было кафе. И называлось оно незамысловато: «Старый парк».

– Зайдем? – моментально поймал мой взгляд Антон.

– Не знаю, – задумалась я. С одной стороны, хотелось пить и устали ноги, а с другой, как-то непривычно было ходить с Тропининым по людным местам. Пиццерия с тем, кого я считала скромным, влюбленным в мою подругу одногруппником, – не в счет!

– Катя, если ты чего-то хочешь – пожалуйста, говори, я не всегда экстрасенс, – проговорил несколько раздраженно Антон.

Алина-то всегда говорила, что хотела. У нее эти хотелки из всех щелей перли!

– Идем, – улыбнулась я ему, и мы направились к деревянному дому.

– Я хотел сводить тебя в другое место – там отлично готовят, но если ты хочешь сюда, мы пойдем сюда.

Нас встретила приветливая администратор – симпатичная шатенка средних лет с широкой улыбкой, которая мне сразу понравилась.

– Где бы вы хотели сесть? – поздоровавшись, спросила она.

Антон посмотрел на меня, явно желая, чтобы выбирала я.

– Если у вас есть кондиционер внутри, можно было бы там, – вернула я улыбку женщине.

– Конечно, есть. Пожалуйста, идите за мной. – И она повела нас к уютному столику с плетеными креслами, который был отгорожен от других легкими полупрозрачными шторками. Как и во многих подобных заведениях, народ тут появлялся ближе к вечеру. Поэтому посетителей и внутри оказалось не слишком много, хотя в углу я приметила того самого пожилого мужчину, попивающего чай и читающего ежедневную газету. Кроме него сидела на другом конце зала девушка с длинными, ниже талии, прямыми темно-русыми волосами, уставившись в планшет, чинные супруги с ребенком и три подружки лет восемнадцати, которые болтали о чем-то и негромко смеялись.

В кафе было не только прохладно, но и очень светло, а на стенах висели картины: к моему почти восторгу – пейзажи акварелью. Очень нежные, интеллигентные, какие-то невесомые и безумно красивые. Они дарили помещению воздушность и легкую изысканность.

На картинах было много неба, света, воздуха, легкости и невесомой хрупкости,

почти даже хрустальности. И хотя я не сильна была в живописи, но на правах дочки художника решила, что эти работы – невероятные. Ощущение пространства от этих работ было таким сильным, что меня затопил восторг. Я даже вперед подалась, пытаясь рассмотреть их.

– Катя? – позвал меня мой спутник, который сидел к этой красоте спиной, но лицом к окну, за которым возвышались деревья. Он, наконец, снял очки, положив их около своего мобильника на столе.

– Антош, какие картины, – перевела я завороженный взгляд на него. – Тебе нравится?

Он обернулся и посмотрел на стену.

– Нет, – был немногословным его ответ.

– А, ну да, ты же поклонник творчества Томаса, – даже немного обиделась я за неизвестного художника.

– В первую очередь, я твой поклонник, – сказал Тропинин лениво. – Все остальное волнует меня гораздо меньше.

– Да? – улыбнулась я ему. – Тогда скажи, почему ты вчера согласился играть для господина Бартолини?

– Катя, – мягко произнес Антон. – У меня вопрос встречный. Почему ты все-таки считаешь меня идиотом?

Я в некотором замешательстве посмотрела на него и, протянув через столик руку, ласково коснулась его щеки.

Он молчал, а я продолжила:

– Ты же всегда себя так ведешь – дерзко, резко. И не поймешь, что у тебя на уме. Как будто бы тебя действительно почти ничего и не волнует. Только не подумай, что я критикую, просто… Было так странно, – мягко добавила я.

– Странно? Пожалуй, – он поставил оба локтя на стол, положив подбородок на сцепленные пальцы. – Катя, ты знаешь, зачем этот итальянец приехал к вам?

– В гости к Томасу? – наивно предположила я, вдруг поняв, что я упустила что-то важное.

Опять известный детектив Катрина Холмс упустила что-то важное! Уму непостижимо!

– Отчасти. – Антон смотрел мне прямо в глаза. – Он – меценат. Спонсор. Большой босс, который решает, кому давать бабки, а кому – нет, – неизящно выразился о деньгах Кейтон. – Пока я сидел с ними, узнал – этот Бартолини хочет провести персональную выставку Томаса в Риме. Как думаешь, если бы я его послал ко всем итальянским чертям, каков бы был шанс, что он не оскорбился и не кинул твоего отца? Тех, кто мнит себя художниками, сейчас гораздо больше, чем тех, кто просто умеет рисовать, – вдруг с непонятной горечью добавил он, чуть отвернувшись в сторону и сердито глядя в пол.

Только еще несколько минут назад он был спокойным, как море в штиль, а теперь я чувствовала, как в нем бушует настоящий шторм, которому он, однако, не дает выхода. А что мне делать, если вдруг этот шторм все же вырвется наружу? Как его успокаивать?

А Антон продолжал:

– И, поверь, малыш, они куда более ловкие, чем Томас Радов со своей наивностью. Я понял, в кого ты пошла, – он со странной улыбкой вдруг провел большим пальцем по моим губам. – В своего отца. Я боюсь отдавать тебя реальности. Она тебя съест.